Извек

— Не больно гоже придумал. А коли он и от тебя отделаться захочет? Так я и буду тебя у запертой горы дожидаться? Лучше по другому. Ты, как подъедешь, рассыпь вокруг входа пару горстей печенья, коня снаружи оставь и входи один. Коня в Кощеевы чертоги, без меня и вдесятером за уши не затащишь. Тем паче, когда лакомые куски околонь рассыпаны. Входи один. Бессмертному скажешь, что Ворон к тебе ещё не привык, идти не захотел. Опозжа, если Бессмертный всё же закупорит проход, пойдёшь коня проверить, тут я и поспею. Опять же, ежели с тобой что случится, за конём Кощей в обяз выйдет.

— Решено! — кивнул Бутян подумав. — Так кузявей будет. Теперь слушай как добираться будешь. До полуночи смотри только вперёд. Нетопыри, об эту пору, от Чёрной Горки летят. На звёздной россыпи без труда разглядишь. После полуночи же, чаще оглядывайся, дабы возвратных вовремя заметить. А уж ежели случится в звёздах тень узреть, то медленно ложись и ползи. Нетопырь, он всё больше на слух летает, глаза у него слабые: за полсотни шагов человека от свиньи не отличит. Да и с десяти саженей, пожалуй не сможет. Ежели конечно не будешь торчать, как столб Перуна на иудейском кладбище.

— Уж соображу. — успокоил Сотник. — Да и ты, на Вороне, заметней будешь.

Ворон скосил на хозяина недовольное око, фыркнул. Бутян понятливо усмехнулся, глянул на умницу коня.

— Ну уж потерпишь малость, чай ради хозяина постараешься.

Объяснение не особо обрадовало Ворона и он презрительно отвернулся. Сотник поднялся, погладил мягкие уши, потрепал густую гриву.

— Авось проскочим, да и боги, если не пьянствуют — помогут.

Извек двинулся наружу. Заметив, что в лесу потемнело, присмотрел подходящий участок склона и полез вверх. Забравшись до середины, скользнул взглядом поверх деревьев. Солнце медленно падало за край земли, попутно поджигая рваные лоскуты облаков. Снизу донёсся голос атамана:

— Ещё маленько и будем выходить!..

…Над горизонтом ещё осталась полоска светлого неба, но ночь уже засеяла небосклон мерцающими семенами и медленно вытягивала из-за леса огромный блин луны. Холодный свет падал на фигуру атамана, серебрил ёршик Бутяновых волос и обтянутые кольчугой плечи. Извек неутомимо шагал за Вороном на расстоянии броска камня. Глаза внимательно шарили по звёздному небу. Ворон поначалу оглядывался на хозяина, но постепенно смирился и теперь, понуро опустив голову, топал по чёрной кляксе своей тени. Пару раз оглянулся и Бутян, но, заметив, что дружинник не отстаёт, принял горделивую осанку и ехал уперев руку в бок. На поясе темнели ножны Кладенца, в другой руке — чудесная баклажка. Изредка фляга взмывала вверх и замирала у лица.

Как бы не перебрал, думал Извек, но вскоре заметил, как атаман обходится с пробкой. Оказывается хитрец только прикидывался, что пьёт. На самом деле, на пять-шесть подъёмов фляги, делал один маленький глоток.

Сотник до боли в глазах всматривался в россыпи звёзд, но луна проползла уже две полных руки, а нетопырей видно не было. Извек потёр ладонями лицо, прикрыл веки. Прошагал какое-то время вслепую. Открыв глаза, почувствовал, что стало легче и решил повторять каждые три сотни шагов. Идти стало веселей, голова была занята счётом и не будоражилась мыслями о паскудстве Бессмертного. На одиннадцатый раз, привычно уставился в небо над вырастающими впереди вершинами. Луна переползла зенит и лила яркий свет на рождающиеся у края земли перья облаков. Сотник засмотрелся на серебрящиеся разводы и почти не обратил внимания, когда на их фоне мелькнула черная точка. Поморгав, присмотрелся внимательней, опять заметил мечущуюся из стороны в сторону мошку. Лишь когда Бутян придержал коня и предостерегающе стукнул флягой о ножны, дружинник ничком бросился на землю. Вжавшись всем телом, вывернул голову и, не двигаясь, наблюдал, как атаман копошится, распутывая ремешок фляги. Наконец, когда крупная крылатая тварь начала нарезать круги над его макушкой, поднял флягу и запрокинул голову для глотка. Уже отпив, замер с открытым ртом, якобы только что увидав мечущуюся над собой тень. Ткнул пробку обратно, перекинул флягу через плечо.

— Ишь, разлеталась! Сука с крыльями! — пронеслось над равниной и Бутян потянулся за луком. Кое-как набросив тетиву, нащупал стрелы, выдернул одну, рассыпав с полдюжины по земле. Долго выцеливал, наконец пустил. Стрела чвиркнула возле твари и, подгоняемая бранью атамана, ушла в темень неба. Разъярённый таким обхождением, нетопырь заверещал и бросился в атаку но, повинуясь неслышному приказу, резко отвернул и затрепыхал крыльями в обратный путь. Лук тут же скользнул на место.

— Порхай, порхай, крыса перелётная! — с улыбкой напутствовал атаман и оглянулся на Сотника. — Вставай, почтенный, спать ещё не время. Теперь дорога свободная, думаю, больше не появятся, раз обратно позвали. Так что давай поспешай, но в небо поглядывай: кто его знает, что Бессмертному в голову вступит.

Три горы приближались. Когда средняя упёрлась вершиной в мерцающий хвост Лося, атаман остановился, дожидаясь Извека. Едва тот приблизился, задумчиво заговорил: