Извек (Княжье похмелье)

...Дюжина копыт взбивала песок у самой кромки воды. Мокша, уже помянув Ящерово племя до седьмого колена, скакал смурной, как осенний вечер. Изредка оглядывался на невозмутимых друзей, будто опасаясь, что отстанут. Пока река заламывала изгибы, оба держались позади балагура, но едва полоса песка выровнялась, Эрзя и Велигой помчались стремя в стремя с Мокшей. До боли в глазах всматривались в вперед, надеясь разглядеть конную фигуру Сотника. Вместо него, скоро заметили с десяток пеших. Степняки, увидав несущихся по песку дружинников, не раздумывая, бросились в реку. - Ага-а! - рявкнул Мокша. - Старые знакомые! Что хлопцы, не спится? В ответ донесся только суматошный плеск воды. Через пару сотен шагов, впереди обозначилась еще одна тень. Пошатываясь, как пьяный, степняк брел навстречу и, казалось не замечал приближения дружинников. В последнее мгновение, расслышав топот копыт, остановился, поднял голову и... снова взлетел в воздух. Вой ужаса застрял в горле, когда на фоне прыгающих звезд, в призрачном лунном свете, возникла физиономия Мокши. - Гуляем? - проревел балагур. - Всадника видел? Пойманный за грудки кочевник болтал в воздухе конечностями, беззвучно хлопал ртом и в ужасе косил глаза на проносящийся под ним песок. Мокша оглянулся на друзей. - Молчит как рыба об лед! - Ну и брось, не мучай! - великодушно откликнулся Эрзя. Балагур последовал совету. Степняк соколом взмыл над берегом и, пролетев с десяток саженей, подбитым лебедем свалился в речную гладь. Вслед удаляющемуся топоту, по реке заскользили круги... Скачка продолжалась, пока небо не начало светлеть. Мокша заметил как с морды коня сорвался клочок пены, выругался. - Все, пандя! Еще немного и коней загубим! Все трое придержали повод. Эрзя перевел дух, безнадежно махнул рукой. - Не догоним, все бестолку. - Да разве за этим черноухим поспеешь. - обиженно пророкотал Велигой. - За ним и на бабкиной метле не угонишься. Кони, тяжело дыша, двинулись шагом, жадно поглядывали на воду, но шпоры всадников пока не давали остановиться. Наконец, когда коняги немного остыли, дружинники устроили водопой. Сами разминали поясницы и плечи, вглядываясь в убегающую полоску берега. Когда вновь запрыгнули в седла, из-за окоема поползло посвежевшее за ночь солнце. - Ну, двинули! - хмуро скомандовал Мокша. - Авось боги пособят... За очередным поворотом углядели заросли ивняка. Песок исчезал под гущей ветвей, свисающей до самой воды. Всадники двинули вверх по склону. Объехав препятствие, вновь свернули к реке, но едва из-за пригорка показалось русло реки, Велигой осадил своего гнедого. - Жив. - Кто? - не понял Мокша, но тут же осекся. Внизу, у воды темнели три фигуры. Две - человеческих, замерли не размыкая объятий. Третья - конская, топталась рядом, делая вид, что пасется и ничего не видит. - Э-эх, други, - ощерился Мокша. - И тут мы опоздали. - Ну что, может подождем? - сощурился Эрзя. Мокша с сомнением качнул головой. Покусал сивый ус, качнул еще. - Как же, дождешься их. Когда-то теперь наобнимаются. Потом, опять же, поцеловаться надоть, а там еще и чешую возьмутся соскребать, от тины прополаскивать... - Ага, - поддакнул Эрзя. - Тады поехали на пригорок, костерчик запалим, пожрякать состряпаем, а там, когда молодые придут, мирком и за свадебку. Мокша опасливо покосился на берег, скорчил знающую мину и убежденно заключил: - Ежели будем ждать молодых, то боюсь с голоду передохнем, кому тогда Русь защищать. Может свистнуть? - Свисти! - кивнул Эрзя. Однако, Ворон уже заметил троих всадников и, робко приблизившись к хозяину, ткнулся мордой в спину...