Извек

Рядом затопотали копыта. Подъехал седой воин. Не говоря ни слова, спешился, помог взвалить бесчувственное тело на коня и повлёк жеребца быстрым шагом. Остальные двое взялись по бокам, придерживая груз.

Это ещё по—божески, подумал Извек. В Киеве бы сразу зарубили. Хотя, кто знает, что ждёт карманника, когда отойдёт от раны. С одной рукой не здорово разживёшься. Мимо провели второго вора со связанными кушаком руками. Пойманный угрюмо глядел перед собой сквозь растрёпанные волосы и, казалось, не обращал внимания на вцепившихся с обеих сторон охранников. Поравнявшись с Сотником, один из сопровождавших задорно подмигнул.

— Вот так, друже и живём!

— Весело живёте. — усмехнулся Извек.

Троица прошествовала дальше. Извек оглянулся, толпы как не бывало. Все снова деловито мельтешили между рядами, лишь кое — где группки в несколько человек обсуждали происшествие. Ноги сами понесли к постоялому двору. Задерживаться было незачем, да и Ворон наверняка соскучился.

На подходе к корчме заметил в дверях пацана. Поманил пальцем, шепнул мальчишке, чтобы собрал чего в дорогу, сам направился седлать Ворона. Когда вывел коня на двор, пацан уже ждал с чистой тряпицей в руках. Увидав Извека, споро подбежал, протянул свёрток, радостно отчеканил:

— Лопатка кабанья. Лук. Пара груш… Вьюны. Два. В тесте.

Ловко поймав на лету монетку, просиял как утреннее солнышко, отпорхнул на крыльцо и уже оттуда, заметив как гость поглядывает на облака, крикнул:

— В добрый путь! Дядька Жёлудь говорил, что дождя не будет, езжай, не рубись! К вечеру развеет.

Ворон крутнул ухом на голос, тряхнул гривой и припустил веселей. Несколько раз косился на хозяина, не слыша привычного голоса Извека. Сотник же раскладывал в голове последние события. Караван, что задержался по дороге, нападение странных грабителей, волки, пропажа человека, наверняка того, который вёз грамоту, появление грамоты и баяна, знающего тайное слово… Уж больно всё запутанно. Хотя всё, что наказали, он вроде бы сделал: приехал, получил грамоту, едет обратно, а думать… пускай ведуны думают, у них жизнь такая. Ворон замедлил шаг. Извек и не заметил, как произнёс последнюю мысль вслух. Хмыкнул, погладил тёплые мягкие уши коня, тронул сапогами конские бока. Ворон пошёл быстрей.

ЧАСТЬ 2

Глава 8

Как это ни печально,

но в действительности всё гораздо хуже,

чем в жизни.

Витим — Большая Чаша.

Сотник хмурился. Между последними событиями была какая—то связь. Что—то шло не так, начиная с исчезновения Рагдая и кознями против Извека, кончая давешним крещением и странной историей с грамотой. В сердце копилась тревога. Раньше Сотнику удавалось отвлечься от этого чувства, но теперь всё чаще приходилось заставлять себя просто выбрасывать чёрные думки из головы. Иначе нестыкующиеся мысли грозили заполнить душу безвыходной тоской, а Селидор говорил, что воин в тоске опасен… для себя.

И сейчас Извек пытался избавиться от гнетущего чувства, но всё сильней ощущал горечь. Будто кто—то предал, причём не только его самого, а нечто большее. Словно вся Русь поставлена на помост невольничьего рынка, а вокруг косорылятся покупатели, заискивая перед хозяином, держащем в крепкой руке цепь ошейника. В сравнении с этим, собственные неурядицы меркли. Сотник полез за ворот, выудил тугое полешко пергамента, повертел в руках. На миг показалось, что от печатей веет новым злом. Мелькнула лихая мысль заглянуть в послание, однако не гоже это для посыльного, да и под руками ни огня, ни котла для воды нет: печать обратно не навесить.

Вечер застал на полпути к веси, приютившей бродячего кузнеца. Поразмыслив немного, Сотник решил не возвращаться той же дорогой. После истории с обозом, глупее нет, чем досуже раскатывать с грамотой по дорогам. Что—то подсказало поступить, как учил Селидор:

…На вылазку никогда не ходи той дорогой, по которой послали, или по которой собирался заранее.

С вылазки никогда не возвращайся той же дорогой, которой ехал. И вообще, не топчи траву два раза подряд, если не хочешь протоптать дорожку к смерти…