Изверг

За возвышением располагалась дверь. Микаэла увидела ее, только когда она открылась и они вошли один за другим, гуськом. Впереди судья, женщина, ван Бальвас. Потом присяжные, раньше она лишь читала о них в газете, все уже в годах, коммунальные политики, освобожденные от будничных дел. Прокурор, Ларс Огестам, она видела его по телевизору, мелкий зазнайка, из молодых да ранний, всего на несколько лет старше ее, но, глядя на него, она невольно чувствовала себя сопливой девчонкой. Адвокат, Кристина Бьёрнссон, уверенная, спокойная, как и тогда, когда они встречались в ее конторе напротив Хумлегордена.

Последним вышел Фредрик. В сопровождении двух конвоиров.

На него надели костюм, никогда раньше она не видела его в галстуке. Лицо бледное. Ему страшно, как и ей.

Он глядел в пол, избегал смотреть в зал.

Ван Бальвас (ВБ): Ваше полное имя.

Фредрик Стеффанссон (ФС): Нильс Фредрик Стеффанссон.

ВБ: Адрес?

ФС: Хамнгатан, двадцать восемь. Стренгнес.

ВБ: Вы знаете, почему мы собрались здесь сегодня?

ФС: Дурацкий вопрос.

ВБ: Повторяю: вы знаете, почему мы собрались здесь сегодня?

ФС: Да.

В перерыве она выкурила три сигареты. Один из журналистов стал рядом с ней в унылой комнате ожидания с темными, массивными дубовыми панелями на стенах и жесткими, истертыми деревянными скамьями весьма внушительного вида, установленными посредине, он спросил ее, как чувствует себя Фредрик, и она ответила, что не знает, им не разрешили поговорить, ведь, хотя они и жили вместе, до посетителя она не дотягивала. Потом он распечатал пачку балканских сигарет без фильтра, предложил ей, и она с благодарностью согласилась. Знала, что Фредрик терпеть не мог, когда она курит, и с последнего раза прошло уже несколько месяцев, но теперь курила, жадно, торопливо, одну за другой, и у нее закружилась голова от крепости и с непривычки. Агнес стояла чуть в стороне, одна, пила из бутылки минеральную воду. Они избегали смотреть друг на друга, не искали контакта. Зачем? В этом нет нужды, их ничто не связывает, обеим достаточно всего остального. Лысоватый молодой журналист сидел на скамье, в наушниках, делая заметки с диктофона. Рядом с ним другой, постарше, из тех, кого она узнала, он смотрел на рисунок, который ему протягивал рисовальщик, эпизод слушания: Фредрик, взмахнувший рукой, и прокурор, показывающий фотографию детского сада в Энчёпинге, снятую с того места, откуда Фредрик стрелял.

Ларс Огестам (ЛО): Фредрик Стеффанссон, я не понимаю. Не понимаю, почему вы не предупредили полицейских, которые сидели всего в сотне-другой метров от вас.

ФС: Я не успел.

ЛО: Не успели?

ФС: Два специально обученных конвоира не справились с Бернтом Лундом, закованным в кандалы! Так разве же два полусонных полицейских сумели бы схватить вооруженного Бернта Лунда?

ЛО: Вы ведь даже не пробовали с ними связаться?

ФС: Я не мог рисковать, вдруг бы он снова исчез. Еще с одной девочкой.

ЛО: Все равно не понимаю.

ФС: Не понимаете?

ЛО: Не понимаю, что заставило вас убить Бернта Лунда.

ФС: Да что же тут, черт побери, непонятного?!

ВБ: Господин Стеффанссон, будьте добры, сядьте.

ФС: Вы не слышите, что я говорю? Вы уже продемонстрировали неспособность держать его под замком. Вы не смогли избавить Лунда от его проблемы. Не смогли даже схватить его после убийства Мари. Что еще объяснять?

ВБ: Повторяю: господин Стеффанссон, будьте добры, сядьте. Адвокат, помогите, пожалуйста.

Кристина Бьёрнссон (КБ): Фредрик. Успокойтесь. Чтобы отстаивать свои позиции, вы должны оставаться здесь.

ФС: Вы можете убрать вот их?

КБ: Успокойтесь, и конвоиры сядут на свои места.

Один-единственный раз их взгляды встретились. После часовой вступительной речи, во время первого допроса со стороны обвинения. Фредрика силой усадили на стул после яростной вспышки, и, уже сидя, он обернулся, посмотрел на нее и на Агнес, со слабой улыбкой, Микаэла не сомневалась, он пробовал улыбнуться. Она поднесла руку к губам, послала ему воздушный поцелуй, сердце разрывается смотреть, как он сидит там, в костюме, при галстуке, с побелевшим лицом, словно уходит навек.

ЛО: Позвольте напомнить вам, Фредрик, что Швеция одна из многих стран, где в Уголовном кодексе отсутствует статья о смертной казни.

ФС: Если бы полиция сумела взять Лунда, то на сей раз его бы посадили в психбольницу, в закрытое отделение. Оттуда сбежать еще проще.

ЛО: Вот как?

ФС: Если бы Бернта Лунда схватили, мы бы только отсрочили неизбежное. Новые детоубийства.

ЛО: И в таком случае вы предпочитаете взять на себя роль полицейского, прокурора, судьи и палача.

ФС: Вы предпочитаете понимать меня превратно.

ЛО: Отнюдь.

ФС: Повторяю еще раз. Я убил его не потому, что хотел наказать, а потому, что, пока был жив, он оставался опасен. Так поступают с бешеной собакой.

ЛО: С бешеной собакой?

ФС: Ее умерщвляют, чтобы избавить людей от опасности. Бернт Лунд был бешеной собакой. Я его умертвил.