Известие о похищении

Вернувшаяся после нескольких дней отсутствия Дамарис своим прекрасным настроением внесла еще большую путаницу. На одной из ночных прогулок Маруха спросила, куда она ездила, и Дамарис вполне искренне ответила: «Я ухаживала за доньей Мариной». И тут же добавила, не давая Марухе опомниться: «Она часто вас вспоминает и передает привет». Как бы случайно Дамарис рассказала, что охрану Марины поручили Барабасу, поэтому он и не возвращается.

С того дня после подобных отлучек Дамарис непременно рассказывала новости о Марине, но чем больше энтузиазма слышалось в ее голосе, тем меньше хотелось ей верить.

— Донья Марина чувствует себя прекрасно!

У Марухи не было никаких оснований доверять Дамарис больше, чем Монаху или кому-то еще из охраны. С другой стороны, в этой ситуации все могло оказаться правдой. Если же Марина жива, значит, есть какая-то другая, еще более страшная правда, которую от них скрывают, лишая новостей.

Воспаленное воображение допускало любые возможности. Но самые горькие предположения Маруха старалась скрыть от Беатрис, опасаясь, что та их не вынесет. К счастью, Беатрис и сама отгородилась от всего плохого. Возможность гибели Марины она просто отталкивала от себя. Спасалась мечтами. Вот брат Альберто, как наяву, подробно рассказывает, что сделано ради ее спасения, говорит, что все идет хорошо и близок час освобождения. Вот отец с радостью сообщает, что забытые в сумочке кредитные карточки находятся в целости и сохранности. Грезы эти были такими реальными, что сама Беатрис уже не могла отделить вымысел от правды.

В те дни заканчивалась смена охранявшего их юноши лет семнадцати, по имени Хонас. Каждый день в семь утра он включал свой хриплый магнитофон и слушал музыку. Любимые песни он крутил до одури с максимальной громкостью. Да еще и подпевал, выкрикивая время от времени: «Проклятая шлюха-жизнь! Зачем я только влез в это дерьмо!» В спокойные минуты Хонас начинал вдруг рассказывать Беатрис о своей семье, как правило, заканчивая с глубоким вздохом: «Если бы вы знали, кто мой отец!» Кто именно — он не уточнял, но эта откровенность и необъяснимая доверительность других охранников заметно разряжали атмосферу в комнате.

И все же майордомо как хранитель домашнего покоя посчитал нужным сообщить начальству о растущей нервозности. Два босса приехали успокаивать пленниц. Радио и телевизор, правда, не вернули, но решили как-то скрасить повседневный быт. Привезли кое-что из обещанных книг, в том числе роман Корин Тельядо [7]. Появились развлекательные журналы, хотя и староватые. Туда, где раньше висела синяя лампа, приказали повесить яркий фонарь и включать его на час в семь утра и в семь вечера, чтобы можно было читать, однако пленницы настолько привыкли к полумраку, что не смогли выдерживать яркий свет. Кроме того, фонарь сильно нагревался, и в комнате становилось душно.

Маруха опять впала в уныние. Днем и ночью она лежала на матрасе лицом к стене, делая вид, что спит, чтобы ни с кем не разговаривать. Она почти не ела. Между тем Беатрис на освободившейся кровати с головой погружалась в журнальные кроссворды и шарады. Как ни жестоко это звучит, но такова была реальность: четверым в комнате стало просторнее, чем пятерым,— меньше толкотни и легче дышать.

В конце января закончилась смена Хонаса. Он тепло попрощался с заложницами. «Никому не говорите, откуда вы узнали то, что я сейчас расскажу»,— вдруг предупредил юноша. Его, видимо, давно подмывало высказаться:

— Донья Диана Турбай убита.

Женщины вздрогнули, как от удара. Маруха признавалась, что это был самый жуткий момент заточения. Беатрис опять пыталась не думать о непоправимом, но в голове крутилось: «Если убили Диану, значит, следующая очередь — моя». Еще первого января, когда вместе со старым годом ушли надежды на освобождение, она внушила себе: «Если меня сейчас не отпустят, значит, я погибну».

Однажды, когда Маруха играла в домино с одним из охранников, Горилла вдруг начал тыкать пальцем себе в грудь: «Что-то здесь не так! Что это может быть?» Оторвавшись от игры, Маруха презрительно посмотрела в его сторону и ответила: «Газы или инфаркт». Горилла испуганно вскочил, уронил на пол автомат и, прижав к груди ладонь с растопыренными пальцами, заорал на весь дом:

— Черт возьми, у меня болит сердце!

С этими словами он рухнул ничком на не убранную после завтрака посуду и замер. Беатрис, которую Горилла люто ненавидел, немедленно вспомнила, что она врач, и бросилась ему на помощь. Напуганные криком и громким падением, в комнату ворвались хозяин и его жена. Второй охранник, маленький и тщедушный, тоже попытался помочь, зацепился за свой автомат и отдал его Беатрис:

— Вы отвечаете за донью Маруху.