Известные горы и великие реки. Избранные произведения пейзажной прозы

В правом крыле задней части храма есть выставка, на которой показаны модели самых разных кораблей всех эпох. В основном экспонаты подарены людьми, живущими на джонках и торгующими с них разными товарами. За павильоном находится специальная площадка, где можно делать подношения богам и взрывать петарды. Каждый раз перед выходом в море моряки поджигают здесь ленту петард, молятся божеству и обретают душевное спокойствие. Землю устилает слой из ошметков от петард толщиной в несколько чи.

Морское побережье Китая тянется до Юго-Восточной Азии, соединяет страну даже с Европой и Америкой, и в любом приморском местечке, где живут китайцы, обязательно найдется храм Мацзу. На острове Мяодао его построили возле горы, а над входом расположили красивую надпись: «Храм Сяньин». Говорят, что этот храм – чудотворный. По бокам от входа стоят два «охранника» – генералы Хэн и Ха. В центре двора находится большой якорь крейсера «Чжиюань» времен Ялуцзянского сражения[82]. И этот якорь, и сам корабль напоминают о слабости государства в то время, о горькой и печальной истории, которая тогда произошла. Проявление воли стоило кораблю и его команде жизни: в попытке протаранить вражеское судно крейсер ушел на дно вместе со своим противником. Спустя более полувека в память об этом событии здесь установили якорь. Его вес достигает одной тонны, высота – двух с половиной метров. Огромная скоба венчает мощное веретено. Морской ветер со свистом прорывается сквозь ворота. Пятна ржавчины и свисающая тяжелая цепь делают якорь похожим на тысячелетнее дерево. Я коснулся его рукой и всмотрелся вдаль за ворота: небо и вода были одного цвета, дымка тумана стлалась по бескрайней водной глади. Я представил, как выглядела эта акватория во время сражения. Пушечные орудия ведут шквальный огонь. Вода окрашена в красный. Корабли уносят с собой на дно невыразимую ненависть к врагу. Герои испускают последний вздох. Я перевел взгляд вглубь двора по другую сторону ворот. Генералы Хэн и Ха хранили невозмутимость; за ними сидело морское божество. В храме царила полная тишина. Генералы Хэн и Ха обычно охраняют ворота буддийских храмов – за могучую силу их поставили здесь на страже святого места. Якорь крейсера – наследие морского сражения. Это знак мужества и стойкости, его поместили сюда в угоду божеству. Люди обожествляют свои идеалы, связанные с морем, и приносят их в священное место. Храм – это книга, пронесенная с древности до наших дней, а море – ее чернила.

Чандао

От острова Мяодао наша лодка направилась в открытое море. Оно становилось беспокойнее. Сначала вода была гладкой, как зеркало, и бескрайней, как поле, но потом мы словно выехали из равнины и попали на холмистую местность. «Почва» под ногами ожила. Море стало похоже на широкий отрез зеленого шелка. Казалось, где-то в небе за один край его держал великан и встряхивал. По шелковой ткани одна за другой непрерывно бежали волны-складки. Нос лодки задрался еще выше, она с бешеной скоростью скользила по водяному шелку. Ликсон сказал, что если есть пена, то это просто волны, если нет – то это прилив. Мне стало страшно. Однажды в Бэйдайхэ я застал прилив: тогда даже военные корабли не решались выходить в море. Сейчас мы были в открытом море на маленькой моторной лодке. Остров Мяодао все отдалялся, прилив нарастал. Оживленные разговоры и шутки сменились тревожным молчанием. Руки крепко вцепились в борта. Лодка взбиралась на волны, как машина – на крутые холмы. Гребни волн еще выше подталкивали ее и без того высоко задранный нос. Мы уже не видели, куда она направляется. Нам было не по себе. Казалось, незримый великан сначала подбрасывал нашу лодку к самому небу, заставляя нас обмирать от ужаса, а потом без усилий ловил ее. Если он промахивался, судно падало на воду, и взрывались пена и пузыри. Корпус угрожающе дрожал, будто вот-вот развалится на части. Прилив набирал скорость, толкал нас вперед и тут же тянул обратно. Лодка двигалась неловко, как малыш, который только недавно научился ходить и постоянно спотыкается и падает. Так мелкий жучок ползет по изгибам смятого покрывала, которое встряхивает хозяйка, заправляя кровать. От тревоги и испуга мы совершенно растерялись. Я не знал, насколько здесь глубоко, что за шум раздается под лодкой, как далеко до берега и что заставляет воду подниматься. Больше всего я боялся, что невидимая ручища раздавит нашу лодку, как арахисовую скорлупку. Нигде больше нельзя так прочувствовать величие природы, как в море. Когда взбираешься на гору, то какой бы высокой и крутой она ни была, под ногами всегда есть опора. В любой момент можно остановиться и перевести дух. На вершине чувствуешь гордость за то, что сумел одолеть подъем. В море ты всегда игрушка в руках стихии. Только тут осознаешь всю ничтожность человека перед природой. Здесь вдруг понимаешь, что люди создают божеств для того, чтобы компенсировать свое бессилие.