Извилистые тропы

Мы можем лишь гадать, что побудило Дафну Дюморье обратиться к Энтони и Фрэнсису Бэкон и их друзьям именно в тот период ее жизни, когда волна, подняв ее на гребень успеха, неожиданно начала спадать. Писатель Роберт Лидделл, уже много лет живущий в Греции, однажды рассказал мне, когда речь зашла о ее поездке в Афины в середине пятидесятых годов, еще задолго до того, как она задумала писать о Бэконах, что он как-то упомянул в разговоре с ней об «Эссе» Фрэнсиса Бэкона, которые он как раз в это время перечитывал. Она откликнулась на это с таким же пылким интересом, какой испытывал он сам, и рассказала ему, что лет в пятнадцать-шестнадцать гувернантка велела ей прочесть «Эссе» Бэкона, взялась она за них с большой неохотой, но сразу же увлеклась. И конечно, как замечает Маргарет Форстер, на нее сильнейшее впечатление произвел монументальный семитомный труд Джеймса Спеддинга «Письма и жизнь Фрэнсиса Бэкона». Как и многие другие биографы Бэкона, Дафна Дюморье в основном черпала сведения из него.

Вполне возможно, что Дафну Дюморье также привлекли к этим персонажам ходившие даже при их жизни слухи, что они, как члены интимного круга друзей Роберта Деверё, графа Эссекса, были вовлечены в гомосексуальные интриги и даже в гомосексуальные связи. Тема гомосексуальности волновала Дюморье всю жизнь. Противоестественно привязанный к ней отец не раз признавался дочери, как он мечтал, чтобы она родилась мальчиком. В детстве и в отрочестве она даже считала, что она и есть мальчик, заключенный в теле девочки, как впоследствии другой писатель, Джеймс (позднее Джен) Моррис, считал себя женщиной, которую заперли в теле мужчины.

В двадцать два года у Дафны Дюморье случился роман с человеком, который любил ее гораздо более страстно, чем она его. Это был внебрачный сын актера и режиссера Герберта Бирбома Три, начинающий актер Кэрол Рид, впоследствии ставший знаменитым кинорежиссером. Роман вызвал у отца Дафны ревность, граничащую с одержимостью. Позднее она стала верной женой генерала «Боя» Браунинга, аристократически безупречного военного деятеля. И все же ее время от времени влекло к женщинам. Самую сильную привязанность такого рода она испытала, когда ей уже было за пятьдесят, к блистательной светской красавице и актрисе Гертруде Лоуренс, которая много лет была подругой Ноэля Кауарда, исполнительницей главных ролей в его пьесах и его музой. Безвременная смерть Гертруды Лоуренс, ушедшей из жизни в возрасте пятидесяти четырех лет, сразила Дафну Дюморье наповал. Можно с уверенностью сказать, что после этой утраты ее интерес и к жизни, и к работе стал гаснуть.

В отличие от многих авторов, писавших биографии известных исторических личностей, Дафна Дюморье была так же неутомима в своих изысканиях, как Антония Фрейзер. Правда, в особенно затруднительных случаях она прибегала к помощи других (например, при расшифровке почерка леди Бэкон, матери Энтони и Фрэнсиса), но, как правило, она без устали сама копалась в архивах и в поисках старинных записей исколесила не только Англию, но и Францию. Когда обе книги вышли, ученые с огромной похвалой отозвались о тщательности и скрупулезности ее исследований. Ведь именно она удивила английских читателей неожиданным открытием, которое она сделала в архивах департамента Тарн-э-Гаронн за год до выхода ее первой книги «Юность с пламенем в очах». Выяснилось, что во время своего пребывания во Франции Энтони Бэкон был обвинен в содомии, что тогда каралось смертной казнью.

Когда А. Л. Роуз прочел «Извилистые тропы», которые подарила ему Дафна Дюморье, бывшая не только его соседкой, но и другом, он с удовольствием рекомендовал рукопись издателю Чарлзу Монтиту, однако заметил: «Одна беда: эти пишущие биографии дамы обязательно влюбляются в своих героев». Если он хотел этим сказать, что Дафна Дюморье не проявила достаточной суровости, описывая не самые привлекательные черты личности Бэкона и сомнительные эпизоды его жизни — его ставшую притчей во языцех расточительность, его двоедушие, неутолимое честолюбие, предательство по отношению к своему бывшему другу и покровителю графу Эссексу, против которого он выступил в роли общественного обвинителя во время суда над ним в Вестминстерском дворце, изощренную пронырливость, с которой он карабкался к вершинам власти, — что ж, в его словах есть доля правды. Но то, что писательница «влюбилась» в своего героя, оказалось великим благом, потому что позволило ей написать о нем с тем же глубоким пониманием, какое она проявляла по отношению к самым незначительным персонажам своих романов. Конечно, у Бэкона было много слабостей, но глубина его образованности и дерзкая всеохватность мысли были поистине уникальны для того времени. И эту уникальность Дафна Дюморье сумела замечательно показать.