Извилистые тропы

«…Он умер, к великому горю и сожалению всего королевства, ибо этот юноша никого никогда не обидел и никого незаслуженно не возвысил. Доброта его натуры пробудила множество надежд во всех слоях общества, но он прожил слишком недолго и не успел никого разочаровать. Более того, все без исключения считали его человеком твердым в вопросах веры; и потому наиболее мудрые питали глубокое убеждение, что он был для своего отца опорой и защитой против интриг заговорщиков, — зло, против которого наш век не нашел противоядия…»

«Он был сильный, крепкий, немного склонен к полноте, среднего роста, с красивыми руками и ногами, с царственной походкой, лицо овальное и немного худое, выражение лица спокойное, взгляд скорее внимательный, чем властный, суровый лоб, рот слегка надменный. Но если вы преодолели эти внешние преграды и умиротворили принца подобающим вниманием и уместной речью, вам открывалось, что он любезен и дружелюбен; в беседе он оказывался совсем другим, чем можно было ожидать, судя по его виду; и вообще это был человек, о котором легко было составить превратное мнение, судя по его манерам…

Он любил античность и искусство; высоко ценил ученость, хотя выражалось это не столько в занятиях науками, сколько в их почитании. Что касается качеств его характера, то самой высокой похвалы заслуживают умение и уверенность, с какими он выполнял все, за что бы ни взялся. Он был на редкость почтительный сын королю, очень внимателен к королеве, ласков со своим братом, но особенно любил свою сестру, на которую был очень похож внешне — насколько мужчина может быть похож на очень красивую девушку…

Его детские учителя и наставники продолжали оставаться его добрыми друзьями, что случается чрезвычайно редко… Он не был человеком безудержных страстей, натура у него была скорее уравновешенная, чем пылкая. Что до его любовных увлечений, о них говорили на удивление мало, особенно если взять во внимание его годы; он пережил трудный возраст возмужания, обладая столь огромным богатством и превосходным здоровьем, и не был особенно замечен в связях такого рода…

В понимании он был скор, никто не мог бы упрекнуть его в недостатке любознательности и умственных способностей. Но речь его была довольно медленной, он словно бы преодолевал смущение; однако если вы внимательно вслушивались в его слова, задавал ли он вопросы или высказывал свое мнение, вам становилось ясно, что говорит он с глубоким пониманием сути дела, проявляя незаурядный ум; так что неспешность его нечастых высказываний объяснялась не вялостью и неповоротливостью мысли, а напряженным интересом и вниманием. И притом он умел удивительно внимательно слушать… Он редко позволял своим мыслям витать, а уму отдыхать от состояния сосредоточенного внимания — дар, который обещал развиться в истинную мудрость, останься принц жив. Конечно, проявились далеко не все качества его характера, и нет смысла пытаться их угадать, мы поняли бы их со временем, а времени ему как раз и не было дано. Однако те его свойства, что мы видели, превосходны; их довольно, чтобы его прославить…»