Извилистые тропы

Когда разнеслась весть, что ее величество проживет не больше недели, Фрэнсис понял, что пришла пора позаботиться о своем ближайшем будущем. Ни у кого не было сомнений, кто займет трон: как только королева испустит дух, шотландский король Яков VI будет провозглашен королем Яковом I Английским. Поэтому все, кто хочет попасть в милость к новому монарху и утвердиться на крутой извилистой тропе, которая ведет к вершинам власти и к месту под солнцем, сейчас непременно должны добиться расположения тех, кто будет пользоваться влиянием при новом дворе и в новом тайном совете.

Самый могущественный человек в Англии был его кузен Роберт Сесил, который в течение многих лет занимал при ее величестве пост первого министра. Кузенов никогда не связывали теплые отношения. Детское соперничество осталось в далеком прошлом, но дружба графа Эссекса с Энтони и Фрэнсисом стала непреодолимым препятствием для сближения, ведь Роберт Сесил был непримиримым врагом графа, и между двоюродными братьями уже давно установились отношения холодной вежливости. Даже volte face[2] во время процесса, когда Фрэнсису было приказано выступить в защиту короны и обвинить своего бывшего покровителя, не растопил лед.

И все равно сейчас надо попытаться залатать брешь и доказать свою лояльность. Фрэнсис не стал писать непосредственно своему кузену, он написал его личному секретарю Майклу Хиксу, который всегда был его добрым другом и союзником и, в частности, оказал Фрэнсису большую помощь, улаживая отношения в связи с выплатой долга Николасу Тротту. Вот как начиналось письмо к нему, написанное 19 марта: «Трепеща перед этим страшным приговором Господа, любой, кто испытывает те же чувства, что и я, не может не обратить свое сердце к близкому и испытанному другу… И хотя нам, простым смертным, остается лишь склонить головы и повиноваться, однако я, помня, что всегда имел счастье пользоваться Вашим любезным посредничеством, дабы донести до сведения господина министра мое искреннее расположение к нему, так и сейчас я опять прошу Вас, когда у Вас найдется время, напомнить ему, что ни к кому из тех, кого я знаю в Англии, я не питаю такой глубокой и искренней любви, как к нему, и это все, что я могу сейчас сделать, все, что могу выразить словами».

Не слишком ли пылко? Не чересчур ли даже для гиперболы? Ничего, Майкл Хикс все поймет как надо. Кто следующий? Граф Нортумберленд, который в прошлом был большим другом брата Энтони и состоял в браке с Дороти, сестрой покойного графа Эссекса. Он, как известно, поддерживал переписку с королем Шотландии, и, как только Якова провозгласят королем Англии, граф наверняка сразу же возвысится. И потому, запечатав письмо Майклу Хиксу и написав его адрес на Стрэнде, Фрэнсис сочинил письмо еще и графу Нортумберленду, но уже совсем в ином тоне. Об ожидаемой кончине ее величества он не упоминал, он признавался, что давно хотел написать его светлости, потому что «уже долгое время в моей душе живет искреннее расположение к Вашей светлости, оно родилось из высокой оценки Ваших достоинств и из благодарности за то уважение и те милости, которые Вы оказывали моему покойному брату и мне; это все возрастающее расположение и побудило меня выразить Вам мою искреннюю признательность». Почему лорд Нортумберленд? А потому, что он так же страстно интересовался наукой, как и Фрэнсис, и если во время правления нового короля кто-то из высокопоставленных особ и станет поощрять исследования во всех областях науки, так это он, на что Фрэнсис от души надеялся. «Буду говорить откровенно с Вашей светлостью… Ваши великие таланты и любовь к исследованиям и познанию предметов более высокого и благородного свойства, чем те, что наполняют нашу обыденность… стали для меня непреодолимым побуждением к тому, чтобы обратить к Вам мое расположение и восхищение. И потому, мой добрый лорд, если я могу быть полезен Вашей светлости своим ли умом, пером, средствами или друзьями, я смиренно прошу Вас принять мои услуги».

Конечно, современного читателя поразит раболепный тон письма, но нам следует вспомнить, что подобная манера обращения человека без титула к титулованной особе была в те дни не только естественной, но и обязательной, ведь даже между близкими друзьями не допускалось в переписке ни малейшего намека на фамильярность.

Следующим был Дэвид Фоулис, бывший шотландский посол, который поддерживал тесные дружеские отношения с братом Энтони, когда жил в Лондоне. Более того, через него проходила значительная часть переписки между графом Эссексом и королем Яковом VI. Написал он и Эдварду Брюсу, настоятелю монастыря Кинлосс. Отправлять эти два письма, пока королева еще жива, было бы преждевременно, но приготовить их можно заранее, а когда наступит срок, то и отослать.