Извини, парень

Юрка был терпелив и мягок и очень боялся сделать ей больно, а ей хоть и было больно, но что-то внутри неё ждало взрыва, чего-то, может быть, страшного, но такого, о чем рассказывали девчонки в школе, когда хвастались среди своих победами и поражениями на постельном фронте.

Ничего такого не было.

Не заинтересовало Александру.

Она подумала, что наверное, ей не повезло с мужиком, нужно иметь их много, ЧТОБЫ ВЫБРАТЬ ПО СЕБЕ.

Так она и сделала.

Любить она никого не любила, вообще никогда, а вот спать с мужиками хотела. Это становилось её хобби, и она неистово предавалась ему: она могла увести в гостях кого угодно и разнузданно трахаться совсем близко - на кухне, рядом в комнате...

С одним и тем же мужчиной Александра бывала не более трех раз. Потом ей "нравился", как она это называла, другой, третий, десятый, и она брала, кого ей хотелось.

Мужики шли за ней, как бычки на веревочке, - стоило ей посмотреть на избранного своими ярко-голубыми холодными глазами там им виделись страсть и, к сожалению для них, любовь.

А вот любви никогда и не было.

Но самое замечательное в этом было то, что Юрка ничего не видел и не знал. Когда ему намекали, он оскорблялся и объяснял, что она - ещё девочка, ничего не понявшая, холодная по натуре и то, что ему говорят, - глупость, ложь и сплетни, - гадость, которой хотят замарать невинную, как цветок, женщину-девочку.

А истина была в том, что муж ей не нравился. Всем. А в особенности своим вниманием, нежностью, заботой о том, чтобы ей было хорошо и спокойно.

Вот так и прожили они бок о бок многие годы.

Она почему-то не беременела (наверное, у неё - детская матка, умилялся Юрка), и это, тем более, подвигало её на бурные и разнообразные игры с мужчинами.

Постепенно весельчак Юрка стал превращаться в скучноватого Юрия Федоровича, убежденного в том, что ему безумно повезло: жена-девочка, почти невинное существо, красавица, умница... И он, идя по карьерной лестнице вверх (а чем ещё ему было заниматься?), приносил ей все деньги, качал её, как маленькую, на руках и всячески ласкал, но как-то платонически.

А ОНА СМЕЯЛАСЬ (сначала про себя, это уже потом - в лицо) и думала: а что если я сейчас схвачу его за член и скажу кое-что из того, что говорю другим, и сделаю что-нибудь этакое?.. Что с ним будет?

Но она подавляла в себе это желание, и мирной кошечкой сворачивалась у него на коленях, а он не смел признаться, что возбуждается и хочет её сейчас же, вот тут, в кресле...

С перестройкой Юрка, уже Юрий Федорович, стал неожиданно богачом. Их контора вдруг приобрела огромные права, открыла свою солидную фирму, которую поддерживали все, кто к ней имел отношение, а имели отношение к ней люди на самом верху...

Гордеевы продали квартиру, где ранее жили (Юркиных покойных родителей), он взял откуда-то какой-то кредит (так знала Кика), и собирались купить большую квартиру в старом доме, в центре, сделать евроремонт, настоящий.

Тут "цветок" и показал, чем он может "пахнуть".

Совершенно отстраненно Кика заявила, что они уже в таком возрасте (подразумевался, конечно, Юрка, быв старше жены на шесть лет), что любовью им заниматься не пристало, детей у них нет и не будет, у каждого свои интересы: она, например, любит тишину, покой и книги, а он вечно притаскивает к себе мужиков, и они говорят так громко о своих делах, что она ночи напролет не спит. - Итак, - сказала она, - надо покупать две квартиры и объединить их внутри, мы же цивилизованные люди и не должны сидеть на одном горшке...

Юрий Федорович чуть не заплакал от обиды, - он-то думал, что они устроят уникальную квартиру: с приемным залом, шикарной спальней, его кабинетом, а оказалось, что он стал... соседом, и пускала она его к себе редко, с капризами, нежеланием и со всяческими отговорками.

Тогда он и стал платить ей за любовные визиты.

Клал деньги на столик и бормотал что-то вроде того, что купи, мол, себе...

Так было вначале, а потом не стали нужны объяснения, она смотрела на него своими пронзительными глазами, и он отстегивал ей суммы немаленькие, это кроме того, что она жила за его счет, и он постоянно делал ей подарки.

Кика стала попивать. Ей было скучно. Не то, чтобы мужики перестали её интересовать, нет, но у них в компании все постарели, и совсем неинтересно тащить на себя какого-нибудь лысого придурка, которому хотелось доказать, какой он ещё молодец. На улицах с Кикой знакомились и молодые, - выглядела она до сих пор блестяще, - но вести их к себе домой остерегалась, ведь единственным источником её благополучия все-таки был этот надоевший до чертей Юрка! Идти куда-то боялась, уж больно круты стали парни.

Вот и приходилось ей частенько прикладываться к бутылке, и она сильно полюбила это занятие: все куда-то уплывало, она становилась молодой, вновь возвращались её приключения, она хихикала вдосталь, представляя себе вживе свои прежние игры, иногда под эту "вспоминательную минуту" она даже сама звала Юрку.

Тот прибегал, как пес, но почти всегда заканчивалось плачевно: он перегорал, перемогал свои желания в одиночестве.

Юрка копил деньги.