Извините, что мне не жаль

Все-таки сейчас не темные века, и даже не 1950-е и не какое-то другое время далекого прошлого, когда быть в отношениях с разведенными было стыдно или даже греховно. Я вспомнила, что недавно читала о том, что даже католическая церковь смягчила свою позицию насчет этого. А уж если католическая церковь смягчает свою позицию относительно чего-либо, значит, общественное мнение изменилось уже сто лет назад. Парень Хлои, замечательный Гарет, когда-то был женат и у него маленький сын, с которым они иногда видятся по выходным. Марго с моей работы тоже была замужем во второй раз. Колин вообще женат уже в третий раз, боже мой. И всем все равно.

«Да, но он не разведен, Шарлотта», – жужжал назойливый голос в моей голове, который, как я начала догадываться, принадлежал моей совести. – Они еще даже толком не разошлись. Он. Живет. Со своей. Женой».

Я вспомнила свое внезапное бессознательное чувство вины от слов Адама: «Каково это – знать, что делаешь что-то настолько ужасное?» Я не знала, и это главное. Именно поэтому обвинение Адама показалось мне таким несправедливым, даже когда оказалось, что это совсем о другом. И это напомнило мне о том, что нужно спросить Ксандера, нашего штатного эксперта, о соответствии этическим нормам: насколько злостный «Колтон Кэпитал» в этом смысле. Он знает. Да и, наверное, если бы фирма была настолько плохой по шкале от ангельской до достойной порицания, порядочный человек бы там не работал.

Но работа здесь ни при чем. Глубоко в душе я знала, что Адам не прав, да и вообще мне было все равно, что он обо мне думает. А важно было то, что я сама о себе думаю, что подумают обо мне мои друзья, даже то, что подумает Плохая Девочка. Может, это как раз то, что она имела в виду, когда сказала: «Не переступайте опасную черту?» Почти уверена, что так и есть. Может, то, что я делала, и не было настолько ужасным, но и правильным тоже не было.

Майлз сказал, что собирается уйти от жены, что по сути их брак уже развалился – осталось лишь продать дом и разделить имущество. Но важно то, что все это еще не произошло. И я поняла, что не смогу дальше так жить, пока все это не станет реальностью.

Словно в тумане я вернулась на кухню, налила в бокал остаток «Маргариты» из шейкера, сделала еще и стащила банку «Принглс» из шкафчика Тэнси. Думаю, что еще не скоро кто-нибудь снова увидит меня голой, так что могу спокойно съесть все эти чипсы – и пофиг на платье подружки невесты.

Потом я снова вышла в сад и начала сочинять долгое послание Майлзу. Там я объясняла ему, как Адам, сам того не желая, заставил меня понять, что спать с Майлзом нарушало все мои границы; что не важно, как счастлива я была вместе с ним, это счастье было бы подпорчено знанием того, что он все еще не мой и что я делаю то, за что мне стыдно. И если то, что есть между нами, действительно чего-то стоит – шесть месяцев ничего не изменят, или сколько бы ему ни потребовалось на то, чтобы окончательно развестись.

Потом я все это перечитала, подумала, что это какая-то высосанная из пальца демагогия, и удалила. И вместо этого ограничилась всего двумя простыми предложениями:

«Я не встречаюсь с женатыми. Было весело».

После этого я машинально допила коктейль и доела чипсы, не ощутив вкуса ни того, ни другого. Хотелось плакать, но почему-то не получалось, хоть я и знала, что после этого мне бы полегчало. Хотелось написать Тэнси или Хлое и услышать подтверждение того, что поступила правильно. Но я знала, что на самом деле надеялась услышать: «Ты что, с ума сошла? Напиши ему прямо сейчас и скажи, что передумала!» Хоть и понимала, что они скажут: «Какой мерзавец! Скрывал все до секса! Беги в ужасе и не оглядывайся!»

Было уже за полночь, когда я поняла, что мне холодно и пора идти домой. Я поднялась наверх и приняла горячий душ, смывая с себя воспоминания о теле Майлза и не боясь, что шум воды разбудит Адама. Но когда я легла спать, то по полоске света из-под его двери догадалась, что он еще не спит.

Спала я ужасно, и не только потому, что мучилась от воображаемых сообщений Майлза с просьбами передумать, но еще и от шороха и какой-то беготни где-то на лестнице. Супер. Мало того, что я снова холостячка и, судя по всему, навсегда ей и останусь, так мой неразговорчивый, странный сосед по дому, который меня ненавидит, еще и ест в спальне, и теперь у нас завелись мыши.

Глава 14