Извините, Я специально (СИ)

Кивнув Ричу в сторону барса, я поспешила за ним.

Выйдя в парк, Табриз замедлился, позволяя себя догнать:

— Я знаю все, что вы мне скажете: — это не мы, мы не специально и все в этом духе. Сразу предостерегаю, не терять времени на пустые разговоры и подробно рассказать, как ты Ричмонд создал артефакт и где брал для этого материалы.

Рич немного опешил от такой напористой манеры разговора, в обществе было не принято сразу переходить к сути дела, приличествовало вначале поговорить о каких-то отстраненных вещах. Но прекрасно понимая причину, заставляющую ночного охотника отбросить правила, начал все обстоятельно рассказывать, его речь оказалась краткой, но содержательной.

— То есть именно магистр Фольк подсказал тебе объединить артефакты ринитием?

— Я бы сказал навел на мысль, — недовольно поправил Рич.

— Проректор прекрасно знал, что у тебя его нет, — продолжал Табриз развивать свою мысль, — А потом вдруг его кабинет совершенно случайно остается открытым и на самом видном месте лежит так нужный тебе артефакт, все верно молодой человек.

— Да, — упавшим голосом подтвердил волчонок, до которого только сейчас начало доходить, что его просто использовали, — Но я все равно не понимаю, зачем Фольк у убивать собственную невесту, — пробурчал себе под нос оборотень. Но барс отлично услышал каждое слово:

— Какую невесту, — застыл ошеломленный ночной охотник, напоминая мне Рича, увидевшего в первый раз лорну. Не нужно быть менталистом, чтобы увидеть, в голове декана все встало с ног на голову.

— Да невесту, — ответила я за Рича, — У моих родителей договоренность с магистром Фольком, в конце этого года они планируют соединить нас в пару.

Тягостное молчание затягивалось, и чтобы разрядить обстановку я зачем-то продолжила пояснять Табризу, — Я не хочу быть парой проректора, но так, как я не достигла возраста согласия, то моего желания никто спрашивать не будет, соединение проведут по решению родителей.

Возможно, мне показалось, но мрачный взгляд декана, начал слегка теплеть после моих слов. Наконец, обдумав услышанное, он обратился к Ричу:

— У меня нет предположения относительно виновника происшедшего, да и прямых доказательств вмешательства магистра Фолька тоже нет, но вы оба должны быть предельно внимательными и больше никаких опытов даже безобидных, это ясно?! — придавил тяжёлым, как гранитная скала взглядом ночной охотник оборотня, — Ты можешь навредить не только себе, но и поставить под удар Диану. С этого дня все опыты согласовывать со мной.

— Табриз Альраун из рода ночных охотников, — раздался резкий фальцет, от которого я невольно вздрогнула. Повернув голову, я увидела Альдемиру, идущую по направлению к нам.

Глава 14.2

Повернув голову, я увидела Альдемиру, идущую по направлению к нам, одета она была, как всегда безукоризненно.

Темно-синее бархатное платье для прогулок, спускалось мягкими волнами, подчеркивая стройную фигуру ночной охотницы. Очаровательная шляпка из синей органзы, с оборками в тон платью, завершала образ, выделяя медно-красные волосы Альдемиры, но суженные в гневе глаза и нотки зарождающейся истерики в голосе, безнадежно портили всю прелесть юной девушки:

— Я прождала тебя целых два часа, долгих два часа Табриз, но ты так и не пришел, как ты это объяснишь?

— Мне пришлось отлучиться по срочном делу в результате я не смог сопровождать тебя. Но, почему ты не поехала одна.

Декан пытался объясниться с этой кричащей на весь парк куклой, но она ничего не хотела слышать, продолжая истерику и привлекая ненужное внимание — Дела значит, ты обещал отцу, что будешь сопровождать меня, а вместо этого ты стоишь тут с этим волчьим выродком, мило улыбаясь мерзкой гарпии. Ты позоришь себя, просто находясь рядом с ними. Сопровождались эти слова презрительными взглядами и брезгливыми жестами в нашу сторону.

Альдемиру понесло, начав кричать, она уже не могла остановиться, презрев все границы приличия, она оскорбляла меня и Рича, никак не реагируя на попытки Табриза её успокоить.

Рич стоял мертвенно-бледный слушая все это, видно было, что слова Альдемиры больно задевали его и судя по тому, как безропотно он принимал эти оскорбления, похоже, и сам начинал верить в то, что он не полноценный, не такой, как все. Волна гнева за моего лучшего друга начала подниматься, распекая меня изнутри, пора было прекращать поток грязных ругательств, щедро сыпавшихся на наши головы. Но говорить сейчас что-либо обезумевшей Альдемире было бесполезно. Лучший способ прекратить истерику — дать пощечину, что я и сделала с огромным удовольствием, влепив ей аж два раза. Альдемира, наконец замолчала, выпучив на меня глаза не веря, что я посмела её тронуть. Она стояла и растерянно поглаживала горящую от удара щеку:

— Успокоилась, — безразлично поинтересовалась я, хотя с трудом сдерживала гнев, Альдемира несколько секунд просто сверлила меня яростным взглядом, но вполне спокойно мне ответила, делая ударение на каждом слове:

— Я уничтожу тебя, я позабочусь, чтобы тебя гнали отовсюду, как шелудивую собаку, презренная нищебродка.