Извините, но я люблю злодея!

Хоть я и понимала, что мой сон длиною в несколько месяцев — иллюзия, я не могла согласиться с тем, что и чувства были ненастоящими. Всё, что я испытывала, было реальнее, чем вся моя жизнь в этом «реальном» мире.

Но я продолжала улыбаться и притворяться, что всё прекрасно. Врачи и на это указывали. Говорили, что какое-то время я не смогу привыкнуть к новым условиям. Буду чувствовать себя некомфортно.

Некомфортно… Какое забавное слово. И это ещё цветочки.

В больнице меня постоянно навещал мой секретарь и не только он. Так же ко мне приходили и мои родственники. Как выяснилось, пока я была в коме, младшая сестрица окончательно переехала ко мне в квартиру под предлогом того, чтобы присматривать за помещением. Она смотрела мне в глаза и уверяла, что прибирается там чуть ли не ежедневно: поливает цветы, везде протирает пыль… И чёрт с ним, что у меня изначально там даже намёка на цветок не было.

Позже я, конечно, выяснила, что сестрица так и не устроилась на работу. Она продолжает находить себе «папиков» для существования. Но поиски всё чаще и чаще заходят в тупик, а деньги нужны постоянно, так что она нашла своеобразный выход. Так как я в коме, а все деньги хранятся в банках, она решила начать продавать мою мебель и технику из дома. При этом будучи абсолютно уверенной, что потом, когда она выгодно выйдет замуж, то всё вернёт с процентами.

При этом у сестрицы возник конфликт с родителями. Пока я работала, как проклятая, и регулярно высылала им деньги, их особо не заботило, как живёт младшая дочь. Вернее, стоило мне поднять эту тему, как сестра сразу плакала, обвиняя меня в безразличии и чёрствости, ведь она «так юна и ищет себя». Но, когда бесплатный банкомат залёг в больницу и доступ к деньгам был закрыт, родители обратились за финансовой помощью ко второй дочери, но та… и так ясно. Даже о себе побеспокоиться не могла, не говоря уже о семье. Вот тут-то у них и открылись глаза. Их милая младшая доченька на самом деле та ещё ветреная особа, которая даже не представляет, что такое «жить самостоятельно».

Именно поэтому, когда всё семейство было у меня в палате, я чувствовала себя странно. Они намерено игнорировали младшую дочь, изредка бросая в её сторону что-то вроде фраз: «бесполезная», «нахлебница», «куртизанка», «глупая» и так далее. Ко мне же относились с бережностью и трепетом. Словно я состояла из хрусталя.

Мама чистила мне яблоки и разрезала их на дольки. Папа часто приносил свой фирменный чай из лесных трав, которые он лично собирал. А я за всем этим наблюдала и… ничего не чувствовала. Улыбалась, благодарила за заботу. И ведь раньше я о подобном мечтала. Мечтала, чтобы меня признали. Мечтала, чтобы мне просто сказали спасибо за труды. Но никто и слова не говорил. Просто потому что это была моя обязанность. И никто не задумывался, что всё в какой-то миг может оборваться.

И всё же теперь мне это было не нужно. Я смотрела на них, слушала ласковые речи, но ничего не чувствовала. Ни радости, ни злости, ни триумфа… Просто пустота. Даже тот факт, что сейчас моя квартира наполовину разорена, словно нахлынули домушники, не столь важен. Продала? Ну и ладно.

За моё лечение платила моя фирма. Буквально до последней копейки. Все процедуры, лекарства, приёмы к платным врачам… всё. Об этом позаботился секретарь. И, по правде сказать, я хотела побыстрее вернуться к работе. Мне надоело лежать в больнице, так что через месяц, когда стала более-менее спокойно передвигаться, решила выписаться с обещанием заботиться о своём здоровье и регулярно посещать врачей.

Тогда-то я и вернулась к себе домой.

С переездом вновь помогал секретарь. Молодой мальчишка, худенький, невысокого роста, но до последнего преданный работе. Ну, и, наверняка, с определённым чувством вины… В любом случае, когда я вернулась в свою квартиру, сестрицы там уже не было. Как и большей части вещей. Техника, дорогая и стильная одежда, украшения и даже мебель — она многое успела продать за четыре месяца. Но на месте остались моя кровать, мой ноутбук — даже удивительно — пара кухонных тумбочек и газовая плитка с одной конфоркой. Хех… Вспоминаются студенческие годы.

Холодильника нет. Телевизора, кресел и дивана нет. Даже книжного стеллажа нет, а все мои книги выстроены стопочкой на полу вдоль стенки. Хорошо, что хотя бы это не выкинула.

Книги… Мои любовные романы, которые я покупала за копейки. Когда посмотрела на них, в груди неожиданно запульсировала боль, а дышать стало трудно. Но это лишь иллюзия. Я должна с этим свыкнуться…

— Завтра я позабочусь о том, чтобы замки в квартире были сменены, — заверил секретарь и поставил сумки с вещами, которые мы притащили из больницы, на пол. — Так же что-нибудь подумаю о приобретении новой техники.

— Не нужно, — отмахнулась я, даже не смотря в его сторону. — Я всё равно редко пользовалась.