Извивы памяти

Впрочем, следует быть справедливым, тут я могу ошибаться, потому что, когда спустя годы напомнил Юлику эту историю, он сказал, что этого не могло быть, разумеется, он мои ноги щупал. Но я свидетельствую только о том, что помню. Щупал, не щупал, но увиделась мне полнейшая его незаинтересованность. Мог ли я тогда, в моем помрачении, понимать, чем она объяснялась?

Какое-то время он глядел на мои голые ноги, потом отвернулся, достал ручку и стал что-то писать.

Еще минуту я выждал.

— Можно лечь? — спросил я.

— Как хотите, — безразлично сказал доктор.

Я лег, накрылся одеялом и уже с ненавистью думал об ученом специалисте по тромбофлебиту, оказавшемся обыкновенным халтурщиком. Да любой врач из районной поликлиники сделал хотя бы вид, что его это занимает, важно щупал бы меня и сокрушался, а этот… Ему еще придется платить за частный визит, вспомнил я.

Я поднял голову и увидел, что доктор уже не пишет, а смотрит на меня безо всякого выражения.

— В квартире больше никого нет? — неожиданно спросил он.

— Никого, — изумленно ответил я.

— А в холодильнике у вас есть хоть что-нибудь?

— В каком смысле? — спросил я.

— В прямом, — сказал доктор, — или вы не закусываете?

Он открыл свой портфель и вытащил большую бутылку коньяка. Был в то время такой югославский коньяк. Мы все его тогда пили.

— Доктор, — сказал я в полной растерянности, — у меня же наследственный тромбофлебит, мой дедушка…

— Феликс, не валяйте дурака, — сказал доктор Крелин. В холодильнике я что-то обнаружил, мы выпили с ним его бутылку, и с тех пор о тромбофлебите я никогда не вспоминал.

Нет, был один случай… двадцать лет спустя, в тюрьме. Я к тому времени устал от пребывания в общих камерах, стало мне совсем невмоготу шестьдесят-семьдесят человек в камере! — и решил косить. Посоветовал кто-то из бывалых зэков: вспомни, есть, мол, у тебя хоть что-то хроническое? Есть, подумал я, вспомнив о наследственном тромбофлебите, — конечно, есть! В больничке, куда меня привели, повторилась история с Крелиным, только без бутылки коньяка. Едва я успел спустить штаны, врач глянул на мои ноги — и вызвал конвоира. Меня повели обратно в камеру, слава Богу, не в карцер. В тюрьме с этим строго…

Такова была наша первая встреча с доктором, я его тогда знать не знал, потому и не смог сразу врубиться и понять не совсем, скажем, ординарную логику его поведения. Потом полетели годы — больше тридцати пяти лет близкой дружбы, и теперь, думается мне, я его хорошо знаю; но всегда ли понимаю эту его логику?..

Вот одна из последних историй. Ехал наш доктор на своих стареньких «Жигулях» из больницы домой, вспомнил, что в холодильнике у него пусто, припарковал машину возле магазина и отправился за покупками. Все, что хотел, купил, забрался в машину и стал свои товары рассматривать — не забыл ли чего?

И тут — удар! Теракт, землетрясение? Полетели стекла, доктор приложился лбом о ветровое стекло… "Пожалуй, сотрясение…" — мелькнуло у него. А понять все равно ничего не может — машина у тротуара.

Выбрался доктор из машины и видит: «Волга» врезалась в него сзади, возле нее стоят три человека, явно кавказской внешности, растерянные.

А вокруг уже толпа: "Понаехали, — кричат, — жизни от них нету, нашему брату не пройти, они нас уже средь бела дня курочат! Давай, мужик, зови ментов, мы все свидетели-в тюрьму их всех!.."

— Погодите, — говорит доктор, — надо разобраться.

— Да чего тут разбираться, — кричат ему, — хватай их, пока не убежали, пускай тебе новую тачку покупают или мы их сейчас…

Но у нашего доктора свои представления о патриотизме и справедливости.

— Вы что, — обратился он к «черным», — не видали меня?

— Не видали, — отвечает старший из них, — из-за троллейбуса, он вас объезжал, а мы за ним — ничего не видно было, за ним сразу ехали. Конечно, наша вина, возместим, у нас брат в автосервисе, загоним туда машину, завтра будет бегать…

— Дело в том, — говорит доктор, — что мне завтра в семь утра, в полвосьмого край, надо быть в больнице, а у меня нога плохо ходит, перелом, без машины я туда не доберусь.

— Да мы вас отвезем, — говорят, — давайте адрес, отвезем куда скажете, а потом за вами заедем в больницу. А машину — если ее сегодня загнать в автосервис — завтра…

— Не теряй время! — кричат соотечественники доктора, жаждут крови. Как же, наговорят, починят они тебе!..

— Погодите, — говорит доктор, — у нас свой разговор, а вы бы лучше разошлись. Давайте так сделаем, — обращается он к своим обидчикам, забирайте машину, вот вам ключи и документы на нее, а как сделаете, привезете по адресу, сейчас напишу. А если сможете утром за мной заехать, большое вам спасибо, я в больницу опаздывать никак не могу, работа…

— Так ты им машину отдал — и ушел?! — спросил я. У нас по телефону был с ним разговор, он мне всю эту историю художественно описал, — Машину, ключи, документы — все отдал?! А у них ты хоть спросил паспорта, знаешь, где их искать?

— Во-первых, — сказал доктор, — я не ушел, они меня довезли до дома и завтра обещали за мной заехать утром, а документы их мне зачем — я не прокурор.