Извращение желаний

Елена Ароновна сделала пассы рукой и я увидел тоненькую, большеглазую девушку с русой косой. Ничего общего у этой девушки с Еленой Ароновной не было.

– Большинство людей предпочитают держать в ванной дохлую белую лошадь, – сказала девушка пугачевским голосом. Даже удивительно, что у такой былинки был такой мощный голос. – Нет никакой разницы между коровой, с потребностью в хлеве и жвачке и человеком, с потребностью в холодильнике и «сникерсе». Люди покупают на деньги, которых у них нет, вещи, которые им не нужны, чтоб произвести впечатление на соседей, которым наплевать. Люди забыли об истинной реальности, переместив советы древних в категорию сказки. Лишь дети еще способны жить в сказочном мире, который и есть настоящей реальностью. Но скоро и дети будут лишены такой возможности. Американские мультики делают все, чтоб убить сказку.

Девушка повела ручкой и я вновь увидел пышнотелую соседку.

– Ты меня понимаете? – спросила ведьма.

Голос был тот же. И это было неприятно.

– Ты скучаете о мне прежней? – подмигнула Елена Ароновна. – Эх, люди, форма для вас все, содержание – мимо глаз.

– Что вы мне то анекдоты, то сказки рассказываете, – сказал я и резко вышел из комнаты.

Намеки ведьмы меня достали. И то, как она все время меняла стилистику речи, достало. Я вышел на кухню и узрел идиллическую картину Оба кота соорудили перед собой по миске с красной икрой и уплетали ее за обе щеки.

– Мою икру жрете, – сказал я.

– Никак нет, – не поворачиваясь отрапортовал черный кот. – Ваша в холодильнике.

– Не вмешивайтесь, сказал Некто, вы мешаете арбитражной оценке. Идет соревнование. Пока соперники идут голова в голову… вернее – живот в живот.

– Дурдом какой-то! – возмущенно подумал я. – Черт-те во что квартиру превратили!

– Никак нет, – возникла у меня в сознании коллективная мысль. – Ты еще настоящего дурдома не видел.

Я промолчал. Вообще-то видел я настоящий дурдом, сидел в нем. И он все время жил в моей памяти…

Серое небо падало в окно. Падало с упрямой бесконечностью сквозь тугие сплетения решетки, зловеще, неотвратимо.

А маленький идиот на кровати слева пускал во сне тягуче слюни и что-то мурлыкал. Хороший сон ему снился, если у идиотов бывают сны. Напротив сидел на корточках тихий шизофреник, раскачивался, изредка взвизгивал. Ему казалось, что в череп входят чужие мысли.

А небо падало сквозь решетку в палату, как падало вчера и еще раньше – во все дни без солнца. И так будет падать завтра.

Я лежал полуоблокотившись, смотрел на это ненормальное небо, пытался думать.

Мысли переплетались с криками, вздохами, всхлипами больных, спутывались в горячечный клубок, обрывались, переходили в воспоминании. Иногда они обретали прежнюю ясность и тогда хотелось кричать, как сосед, или плакать. Действительность не укладывалась в ясность мысли, кошмарность ее заставляла кожу краснеть и шелушиться, виски ломило. Но исподволь выползала страсть к борьбе. K борьбе и хитрости. Я встал, резко присел несколько раз, потер виски влажными ладонями. Коридор был пуст – больные еще спали. Из одной палаты доносилось надрывное жужжание. Это жужжал ненормальный, вообразивший себя мухой. Он шумно вбирал воздух и начинал: ж-ж-ж-ж-ж… Звук прерывался, шипел всасываемый воздух и снова начиналось ж-ж-ж-ж-ж…