Извращенная Гордость

Я раздвинул ее ноги. Она не остановила меня, несмотря на напряжение в руках и ногах. Сделав глубокий вдох, я опустился на живот, устроившись между ее бедер.

Ее тело сразу смягчилось, когда она поняла, что я не собираюсь причинять ей боль. Я дернул ее к своему рту, и она вздрогнула.

Я прижался губами к ее складкам, и вскоре она извивалась и стонала, ее ноги раскрывались, доверяя, и, черт возьми, это было лучше, чем любая ярость, которая когда-либо была. Я не торопился, наслаждаясь тем, как она позволила себе предаться наслаждению.

Кончиками пальцев я провел по мягкой плоти ее бедра, по расслабленным мышцам. Никаких признаков напряжения или страха.

Она кончила с красивым криком, ее тело выгнулось, давая мне прекрасный вид на ее великолепные соски. Я покрывал поцелуями ее тело, пока не достиг ее губ.

— Ты все время даешь и берешь. Я доставил тебе удовольствие своим ртом. Как насчет того, чтобы доставить удовольствие мне?

— Ты можешь использовать мою руку, но не больше, — твердо сказала она.

— Я хочу кончить тебе в горло, а не в руку.

Она выдержала мой взгляд.

— Ты можешь использовать мою руку или ничего.

— В последний раз девушка доводила меня рукой, когда мне было четырнадцать. После этого я кончал в рот, киску или задницу.

— Я не такая, как они, Римо.

Она не была такой. Серафина была всем. Хитрая и сильная. Преданная и жестокая. Она могла бы стать Капо, если бы девушкам было позволено это место в нашем мире.

Я лег на спину и скрестил руки за головой. Серафина села. Она пыталась скрыть свою неопытность, но ее нервы были на пределе, когда она возилась с моим ремнем. Я ей не помог.

Мой член был уже болезненно твердым, когда она вытащила его из моих трусов. Ее прикосновения были слишком мягкими, когда она гладила меня, но мне нравилось наблюдать за ней.

Вскоре она нашла нужное давление и темп, и я потянулся вниз между ее ног и нарисовал маленькие восьмерки вдоль ее клитора и складок. Когда Серафина начала дрожать от силы оргазма, и ее рука сжалась вокруг моего члена, мое собственное освобождение ошеломило меня, и я кончил, как гребаный подросток, на живот.

Я использовал ее стринги, чтобы очистить живот, несмотря на ее хмурый взгляд. Затем я притянул ее к себе. Она напряглась, но в конце концов положила голову мне на плечо.

— Это было не так уж плохо, — протянул я. — Но если ты хочешь поставить меня на колени, тебе придется использовать свой рот.

Она фыркнула.

— Я придумаю другой способ поставить тебя на колени, Римо.

Если кто и может, то это она.

Г Л А В А 18

• ────── ✾ ────── •

СЕРАФИНА

Я проснулась оттого, что кто-то прижался к моей спине, теплое дыхание обдувало мое плечо. Я не отстранилась, только уставилась на свою руку, лежащую поверх его на кровати. Кожа на безымянном пальце посветлела от пятилетнего ношения обручального кольца, и теперь оно лежало на тумбочке. И как я смогу носить его снова? Как я смогу снова встретиться со своим женихом после всего, что я сделала? После всего, что я все ещё хочу сделать.

В глубине души я знала, что больше не хочу выходить замуж за Данило, но это был мой долг, даже сейчас.

Я провела кончиками пальцев по руке Римо, и он проснулся, чувствуя, как по телу разливается напряжение. Я решила, что он не из тех, кто привык делить с кем-то постель.

Он выдохнул и расслабился, но ничего не сказал. Я перевернула его руку, пока он не поднял ладонь, затем провела по шрамам от ожогов, удивляясь, как они появились. Мое прикосновение последовало за шрамами до его запястий, где пересекающиеся шрамы боролись за господство с его ожогами. Дыхание Римо изменилось, стало осторожным и опасным.

— Ты когда-нибудь расскажешь мне, откуда они у тебя?

Он укусил меня за шею.

— С какой стати?

Да, почему он должен изливать мне душу? Я повернулась в его руках. Выражение его лица было угрожающим, но в глазах был намек на что-то еще более темное.

— Ты прав, — прошептала я, выдерживая его взгляд. — Я всего лишь твоя пленница. Королева в твоей игре в шахматы. Что-то бессмысленное, которое легко забыть в тот момент, когда ты вернешь меня.

Даже произнося эти слова, я не могла представить, что Римо действительно отпустит меня, не смотря на то, как он смотрел на меня, и я не была уверена, испугало ли это меня или облегчило. Потому что как я могла вернуться в наряд?

— О, Ангел, забыть тебя будет невозможно.

И я улыбнулась. Боже, помоги мне, я улыбнулась. Римо медленно покачал головой.

— Это безумие.

— Именно. — это было безумием и даже хуже ... предательством. Папа. Мама. София. Сэм. Чувство вины охватило меня удушающей хваткой. Я сглотнула. — Моя семья ... — больше я ничего не сказала.

Лицо Римо посуровело, он высвободился из моих объятий и встал. Мои глаза впились в него, в суровое выражение его лица, в эти жестокие глаза, в шрамы и мышцы.

Римо был врагом. Он пытался уничтожить людей, которых я любила, используя меня как свое оружие. Я не могла этого забыть. Он надел одежду и кобуру с пистолетом. Потом мрачно кивнул.

— Именно так ты и должна смотреть на меня, Ангел. Держись за свою ненависть, если можешь.

— А ты можешь?