Извращенная Преданность (ЛП)

Я поднялся с кресла и подошел ближе. Она посмотрела на меня.

— Никто ничего не предпримет, Леона. Они знают, что ты вне пределов.

Ее брови сошлись на переносице.

— Почему?

— Возьми платье, — приказал я.

Она снова напряглась. Упрямая. Я смягчил свои следующие слова.

— Ты обещала.

Она медленно кивнула.

— Окей.

Я повернулся к продавщице, которая стояла возле примерочной.

— Она собирается надеть платье прямо сейчас. Нам все еще нужна обувь.

Она поспешила прочь и вернулась с соответствующими туфлями из темно-зеленой кожи. Я надеялся на шпильки, но сомневался, что Леона сможет в них ходить. Я одобрительно кивнул, и она протянула их Леоне. Ее глаза встретились с моими, и снова вопрос, затем она снова исчезла за занавеской.

Леона вернулась из примерочной, одетая в новое платье и туфли, выглядя чертовски потрясающе.

Я окинул взглядом ее стройные плечи, узкую талию и стройные ноги. Платье заканчивалось на пару дюймов выше колен и опускалось на спину, открывая дюйм за дюймом безупречную кожу.

Она несла свою старую одежду. Я хотел сказать ей, чтобы она выбросила их, но у меня было чувство, что у нее нет лишней одежды. Вместо этого я подошёл к кассе и заплатил за платье и туфли. Глаза Леона расширились, когда она увидела сумму.

— Не могу поверить, сколько ты заплатил! Я могла бы купить десять платьев в " Уолмарте” за такие деньги, — прошептала она, когда я вывел ее из магазина.

Я прижал ладонь к обнаженной коже между лопатками, наслаждаясь ее легкой дрожью и гусиной кожей. Знакомый румянец залил ее щеки. Прежде чем открыть дверь, я наклонился к ней и коснулся губами ее уха.

— Стоит каждого пенни, поверь мне.

Она выпустила небольшой дрожащий вздох и быстро села в мой Мерседес, как будто ей нужно было немного пространства между нами. Но я не мог позволить ей уйти от меня.

Г Л А В А 8

Л Е О Н А

Я провела пальцами по мягкому материалу платья. Он был сшит из шелка и хлопка, чего я никогда раньше не носила. Это было слишком хорошо для меня. Я никогда не смогла бы позволить себе такое платье, и никогда бы не отдала столько денег за одежду. И туфли. Я и не знала, что существует такая мягкая кожа. Для Фабиано это ничего не значило.

— Спасибо, — сказала я наконец, когда мы некоторое время ехали молча. Наше окружение становилось все более убогим. Вскоре мы окажемся на Арене Роджера.

Фабиано кивнул. Хотела бы я знать, что творится у него в голове. Хотела бы я знать, зачем он делает.

Мой взгляд задержался на его сильном подбородке, темно-русой щетине, решительной линии рта. Он всегда держал себя в руках. Было ли время, когда он терял контроль? Даже во время боя он никогда не терял контроль над собой. Он доминировал над своим противником без особых усилий.

Пока он вел машину, я впервые разглядела татуировку на внутренней стороне его правого предплечья. Это был длинный нож с проушиной на лезвии, около рукояти. Слова были написаны замысловатыми буквами на рукояти. Они были Итальянскими и слишком маленькими для меня, чтобы прочитать.

Фабиано заехал на стоянку Арены Роджера и заглушил двигатель. Он протянул мне руку, чтобы я могла рассмотреть тату поближе. Неужели я смотрела так открыто?

— Что там написано?

Я прикоснулась кончиком пальца к его коже, прослеживая каждую букву и удивляясь, какой мягкой на ощупь была она. Он весь состоял из жестких линий и мускулов, силы и опасности, но его кожа выдавала, что как только все эти слои были сброшены, он становился всего лишь человеком.

— Temere me, perché sono l'occhio e la spada, — сказал Фабиано на безупречном Итальянском, насколько я могла судить.

Он ласкал слова языком, словно был их любовником. Дрожь пробежала по моей спине. Я не могла не задаться вопросом, чтобы я почувствовала, если бы он прошептал мне на ухо слова страсти тем же самым голосом.

— Что... — я откашлялась, надеясь, что он не понимает, как его близость и голос влияют на меня. — Что это значит?

— Бойся меня, потому что я являюсь глазом и клиноком.

Голос любовника, произносящего такие резкие слова.

— У всех гангстеров есть такая татуировка? — спросила я.

Он ухмыльнулся.

— Нам нравится называть себя людьми мафии или Каморристами,

но да, у всех членов Каморры имеется одинаковая татуировка, позволяющая узнать друг друга.

— Глаз и клинок, — повторила я. — Что это значит? Что нужно сделать, чтобы носить эту татуировку?

Он наклонился, и на мгновение я была уверена, что он поцелует меня, и хуже того, я поняла, что позволила бы ему. Вместо этого он провел пальцем по моей руке, и его глаза потемнели.

— Это то, чего ты не хочешь знать, — пробормотал он.

Я кивнула. Когда он был так близко, было трудно сосредоточиться. Мне нужно было выбраться из машины.

— Пойдем со мной.

— Мне нужно работать, — последовал мой тупой ответ. Он понимающе улыбнулся.

— Не каждый день. Когда у тебя следующий выходной? — я не знала. Я не говорила об этом с Роджером, а учитывая мое финансовое положение, я, вероятно, никогда не смогу взять выходной. — Это не имеет значения. Скажем, в среду.