Извращенные Эмоции

Джулия удивила меня, когда пригласила на танец. Я был уверен, что обычно так не поступают, но я повел ее к танцполу и притянул к себе. Ее муж наблюдал за нами со своего места рядом с Лукой в буфете. Они оба были высокими и мускулистыми и имели одинаковую склонность к жестокому руководству ... если верить слухам.

— Не знаю, способен ли ты на такое, но я прошу тебя быть добрым к Киаре.

Я взглянул на Джулию.

— Ты меня спрашиваешь? — спросил я, подняв брови.

Она нахмурилась.

— Если у тебя есть сердце, пожалуйста, не трогай ее.

— Мне сказали, что в первую ночь девушке нельзя причинить боль.

Ее глаза наполнились слезами, но выражение лица было сердитым.

— Ты знаешь, что я имею в виду!

— Киара моя жена, взрослая девушка, и с этого дня она часть Каморра. Она не твоя забота, — сказал я предупреждающим тоном.

Джулия напряглась, но больше ничего не сказала. Как только музыка закончилась, я отпустил ее, и она вернулась к мужу, а я вернулся к братьям и Фабиано.

КИАРА

Римо Фальконе направился ко мне, и пришлось приложить немало усилий, чтобы не убежать. Его глаза были почти черными, как и волосы. Что-то в его лице говорило о необузданном насилии, и не из-за шрама, тянущегося от лба вниз по виску к скуле. Он протянул руку с искривленным ртом. Это напоминало то, как Лев смотрит на Газель.

Его ладонь и пальцы были покрыты шрамами и ожогами.

— Ты должна взять меня за руку, чтобы мы могли потанцевать, — сказал он с раздражением.

Подавив дрожь, я вложила свою руку в его. Я не смотрела ему в лицо. Это было бы моей погибелью. Его пальцы сомкнулись вокруг моей руки с меньшим давлением, чем я ожидала, а другая рука мягко коснулась моей спины и притянула меня к себе. Мое тело сжалось, дыхание застряло в горле. Мне пришлось задержать дыхание. Он повел меня под музыку, но моя дрожь не давала ему покоя. Он крепче прижал меня к себе, и я резко выдохнула, почувствовав его твердое тело на своем.

Мои пальцы на его бицепсе начали соскальзывать, пока я боролась с надвигающейся панической атакой.

— Посмотри на меня. — приказал он. — я не могла. — Посмотри на меня.

Тихий шепот, полный команды, и я, наконец, встретилась с ним взглядом. Выражение его лица не было злым, скорее оценивающим, как будто он пытался прочитать меня.

— Это танец. Не превращай это в нечто большее, потому что ты позволяешь своему воображению работать свободно.

На мгновение я вздрогнула. Он говорил очень похоже на Нино; возможно, он скрывал свой интеллект за слоями насилия.

— А теперь представь, что ты счастливая невеста. Это день празднования, — сказал он, и его губы сложились в пугающую улыбку.

Я изо всех сил старалась расслабиться в его объятиях, чтобы мое лицо выглядело приятным, но не была уверена, что мне это удалось. Я считала секунды до конца песни, но когда она наконец закончилась, рядом с нами появился дядя Дюрант, и ужас прошлого охватил меня. Я впилась ногтями в Римо, цепляясь за него, несомненно оставляя следы ногтями.

— Теперь я хотел бы потанцевать с племянницей, — сказал дядя Дюрант Римо, но его глаза, как всегда, были полны знания и торжества.

Он не прикасался ко мне с тех ночей. Я крепко обняла Римо, глядя на него снизу вверх. Его темные глаза смотрели на меня, слегка прищурившись. Пожалуйста, не позволяй мне танцевать с ним. Слова не сходили с моих губ. Дюрант потянулся ко мне, но Римо развернул нас так, что мы оказались между дядей и мной.

Римо перевел взгляд на дядю, но не отпустил меня.

— К сожалению, я не могу этого допустить. Мой брат хочет, чтобы она вернулась к нему.

— Это традиция в семье, — сказал дядя Дюрант. — Может, в Вегасе тебя и не волнуют традиции, но у нас они есть.

Губы Римо раздвинулись шире, и я поняла, что его улыбка была искренней. В этой улыбке было что-то зловещее.

— Мы также чтим наши традиции. В Вегасе есть традиция, что я отрезаю языки людям, которые меня раздражают. Если ты настаиваешь на своих традициях, мне придется настаивать на своих. И твой язык будет хорошо смотреться в моей коллекции.

Лицо дяди Дюрант стало красным. Его сердитый взгляд на мгновение задержался на мне, и я прижалась к Римо, но дядя отодвинулся.

— Теперь ты можешь отпустить меня, — пробормотал Римо.

Я ослабила хватку и отступила назад, пристыженная. Римо держал меня за руку, не давая уйти. Его большой палец прижался к моему запястью точно так же, как Нино.

— Что это было? — спросил Римо низким, угрожающим голосом.

— Ничего. Он мне не нравится.

— Это не было неприязнью, Киара, — сказал он все тем же ужасающим голосом. Его пальцы сильнее сжали мое запястье. Я рискнула взглянуть на него. Его глаза сузились, как будто он мог заглянуть в самые глубокие, темные уголки моей души. — Неприязнь не заставила бы тебя искать защиты в моих объятиях, поверь мне.

— Я не...

— Не лги мне. Теперь я твой Капо.

Ничто не заставит меня раскрыть свою тайну, даже грозный взгляд Римо.

— Я не просила твоей защиты, — прошептала я.

Он шагнул ближе, и я съежилась.

— Ты умоляла меня о защите. В отличие от Нино, я без труда читаю твои эмоции.

Я не была уверена, что он имел в виду.