Извращённые Сердца

Савио не стал меня толкать, спокойно перевернувшись на спину. Я начала обводить пресс, безопасное место, наслаждаясь жесткими плоскостями, затем медленно двинулась ниже. Я проследила за очертаниями бычьих рогов, за его прищуренными глазами и вызывающе искривленным ртом. Я обхватила всю его длину рукой. Он чувствовался хорошо, твердый, но гладкий и невероятно теплый.

Пресс Савио напрягся, но он не издал ни звука.

Боевая подготовка научила меня просить совета, если я не знала, что делать, и я сделала это.

— Можешь показать мне, как прикасаться к тебе так, как тебе нравится?

Савио

Я накрыл руку Джеммы своей и показал ей, как надо меня гладить. Ее щеки порозовели, но на лице застыло выражение глубокой сосредоточенности. Поверьте, Джемма хочет быть лучшей даже в этом.

Мои яйца уже пульсировали. Черт, они пульсировали с той секунды, как я увидел Джемму голой, и наконец прикоснувшись к ее киске, я был уверен, что выстрелю своей спермой. Я даже не помнил своего последнего преждевременного оргазма.

Наблюдая за ее прекрасным телом, видя ее пальцы на моем члене, я вскоре начал двигать бедрами навстречу ее рукам. Чертова работа руками заставила меня ослабеть, долбанный позор, но Джемма полностью свела меня с ума, без особых усилий и раздумий.

Ее глаза расширились, когда мой член стал еще тверже, и я кончил со стоном, вызвав беспорядок на моих бедрах и животе, потому что она продолжала двигать немного с энтузиазмом. Усмехнувшись, я откинул голову назад.

Я потянулся за салфетками, которые на всякий случай припрятал рядом с кроватью, и протянул несколько Джемме, прежде чем начать очищать свою сперму. Джемма закусила губу, погруженная в свои мысли. Мне никогда не было интересно, о чем думают девушки. Это казалось пустой тратой времени и энергии, но с Джеммой я бы все отдал, чтобы заглянуть в эту хорошенькую головку.

Обхватив ее рукой за талию, я притянул ее к себе. Она выглядела неуверенной, почти виноватой. Эта традиционная чушь, вероятно, снова лезла ей в голову. Как может удовольствие быть грехом? Я провел кончиком пальца по ее виску.

— Доллар за твои мысли, — Джемма прижалась ко мне, лишая возможности увидеть выражение ее лица. — Давай же, Джем. Скажи что-нибудь. Это молчаливое заявление заставляет меня чувствовать себя так, будто я заставил тебя сделать что-то, чего ты не хотела.

Я не часто ощущал себя виноватым по отношению к Джемме, и мои бессонные ночи определенно не были результатом моей совести, но мысль о том, что я подтолкнул Джемму, беспокоила меня больше, чем я думал. Я хотел, чтобы она хотела этого, хотела меня.

— Ты меня ни к чему не принуждал. Я хотела этого.

Слава богу.

— Тогда что? Мне сделать татуировку «секс — это не грех» на моей заднице, чтобы доставить сообщение?

Джемма подавила смешок, хлопнув меня по груди, прежде чем снова начала лениво обводить взглядом мои восемь кубиков.

— Не уродуй свою задницу.

— Свою задницу...— я с улыбкой покачал головой и посмотрел вниз. — Значит ли это, что ты наслаждалась ее видом?

Она встретилась со мной взглядом.

— Ты действительно напрашиваешься на комплименты? Ты единственный мужчина, которого я когда-либо представляла себе с татуировкой собственного имени.

Я ухмыльнулся.

— Не меняй тему разговора.

Она пожала плечами.

— На неё приятно смотреть.

— Мне тоже нравится твоя задница, Джем.

Она поджала свои соблазнительные губы. Я погладил пальцами ее талию и бедро, наслаждаясь тем, как ее глаза затрепетали, закрываясь от этого ощущения.

— Я всегда представляла себе все по-другому...

— Как это, по-другому?

— Быть близкой с мужчиной. Мама никогда не говорила со мной об этом, но однажды тетя увидела меня в джинсах и футболке и сказала, что я прошу мужчин прикоснуться ко мне, если так одета, и что мужчины движимы своими желаниями и не смогут сдержаться, если я не прикроюсь.

Я усмехнулся.

— Что за чушь собачья, — проворчал я. Я приподнял лицо Джем вверх. — Как бы ты ни одевалась, только придурок может подумать, что ты напрашиваешься на это. А то, что мужчины не могут сдерживаться после определенного момента, это полная и абсолютная чушь, Джемма. Нет никакого смысла. Это городской миф, который больные ублюдки используют, ради оправдания изнасилования. Даже если бы ты лежала подо мной голая, а мой член уже прижимался к твоей хорошенькой киске, я бы смог остановиться, если бы ты мне сказала.

Джемма улыбнулась.

— Я имею в виду, что, конечно, буду плакать огромными слезами, и мои яйца взорвутся, но я без колебаний остановлюсь. Ты в любой момент можешь доверять мне.

Джемма обняла меня одной рукой, ее тело смягчилось рядом с моим.

— Спасибо.

Я не был точно уверен за что, но я наслаждался ощущением ее расслабленности.

— Расскажи мне о себе одну личную вещь, о которой больше никто не знает.

Я весь напрягся. Моей первой реакцией было прибегнуть к сарказму. Я не ожидал, что так много буду говорить, особенно об эмоциях, но мне хотелось, чтобы между мной и Джеммой все получилось. Я действительно хотел этого, и не потому, что желал сорвать ее вишенку — не только из-за этого.