Извращённые игры (ЛП)

— Привет, принцесса. — Я говорил тихо, не желая нарушать тишину и будить короля. Солнечный свет струился через окна по обе стороны от больничной койки, добавляли нотку веселья в мрачное настроение, но невозможно было избежать писка мониторов или трубок, воткнутых в грудь Эдварда.

Плечи Бриджит напряглись, и прошло несколько секунд, прежде чем она встретилась со мной взглядом.

— Риз. Что ты здесь делаешь?

— Пришел повидаться с тобой.

Что-то было не так. Возможно, дело было в том, как она избегала моего взгляда, или в напряженности ее выражения, но за последние несколько дней она прошла через ад. Я не мог ожидать, что она бросится в мои объятия с широкой улыбкой.

— Как твой дедушка?

— Лучше. Слабый, но стабильно. — Она сжала его руку. — Они оставят его здесь еще на несколько дней, но сказали, что его могут выписать на следующей неделе.

— Это хорошо. Не может быть слишком плохо, если они разрешили ему уйти.

Бриджит кивнула, по-прежнему избегая моего взгляда, и беспокойство пробежало по моему позвоночнику.

— Давай поговорим в другой комнате. Он только что заснул.

Она еще раз сжала руку дедушки, прежде чем мы вышли в коридор. Элин не было, и только запах антисептика и слабые гудки монитора по ту сторону двери нарушали тишину в воздухе.

— Сюда. — Бриджит привела меня в комнату двумя дверями дальше. — Здесь я спала.

Я окинул взглядом помещение. Здесь был раскладной диван, мини-кухня и ванная комната. Толстое одеяло было накинуто на спинку дивана, а полупустая бутылка колы стояла на столе рядом со стопкой журналов.

Я представил, как Бриджит спит здесь одна, ночь за ночью, ожидая, не ухудшится ли состояние ее дедушки, и игла боли вонзилась в мое сердце.

Я хотел подхватить ее на руки и крепко обнять, но между нами простиралось странное расстояние, которое заставило меня остановиться. Она стояла всего в нескольких футах от меня, но, казалось, что это были километры.

— Прости, что не отвечала на твои звонки и сообщения, — сказала она, теребя одеяло. — Это была сумасшедшая пара дней. Дворец пытается выяснить, как в руки прессы попали наши фотографии, и госпитализация моего дедушки…

— Я понимаю. — Мы могли бы разобраться со всем этим позже. — А ты? Как у тебя дела?

— Примерно так, как ты и ожидал. — Она наконец посмотрела на меня, ее глаза устали и лишились привычного блеска, и игла боли пронзила еще глубже. — Мы с Ником оставались здесь на ночь, но он уехал домой, чтобы заняться бумажной работой. Они с Сабриной откладывают медовый месяц, пока дедушке не станет лучше. — Она слабо рассмеялась. — Вот это свадебный подарок, да?

Да, это было отстойно, но мне было плевать на Николая и Сабрину. Меня волновал только один человек в мире, и ей было больно.

— Иди сюда, принцесса. — Я раскрыл свои объятия.

Бриджит колебалась какое-то время, прежде чем окончательно сократить расстояние между нами и зарыться лицом в мою грудь, ее плечи дрожали.

— Шшш, все хорошо — Я поцеловал ее в макушку и погладил по волосам, тяжесть опустилась в мои кости при звуках ее тихого сопения. Я пережил артиллерийский обстрел, ночные миссии при субарктической температуре, больше сломанных костей и почти смертельных травм, чем я мог сосчитать, но плач Бриджит был ближе к тому, чтобы сломить меня, чем все эти вещи вместе взятые.

— Нет, не хорошо. Я чуть не убила его. — Голос Бриджит был приглушен, но ее боль прозвучала громко и отчетливо. — У него был сердечный приступ из-за меня.

Я крепче прижал ее к себе, ее боль просачивалась сквозь мою кожу, пока не стала моей собственной.

— Это не так.

— Так и есть. Тебя там не было. Ты не знаешь… — Она отпрянула назад, ее нос покраснел, а глаза остекленели. — У нас было экстренное совещание по поводу новостей о… тебе и мне. Я призналась, что обвинения были правдивыми, и когда он сказал мне прекратить отношения с тобой, я отказалась. Я спорила с Маркусом об этом, когда он упал в обморок. — Она моргнула, на ее ресницах блестели непролитые слезы. — Это была я, Риз. Не говори мне, что это была не моя вина, потому что это была моя вина.

Глубокая трещина расколола мое сердце пополам. Бриджит уже винила себя в смерти матери. А если добавить к этому еще и вину за сердечный приступ ее дедушки…

— Это не так, — твердо сказал я. — У твоего дедушки скрытое заболевание. Что угодно могло спровоцировать это.

— Да, и на этот раз это была я. Он должен был уменьшить стресс, а я за один день доставила ему стресса на целый год — Смех Бриджит звучал пусто, когда она вырвалась из моих объятий и обхватила руками свою талию. — Какая я замечательная внучка.

— Бриджит… — Я снова потянулся к ней, но она покачала головой, опустив глаза в пол.

— Я так больше не могу.

Все погрузилось в тишину. Мое сердцебиение, мой пульс, гудение холодильника и тиканье часов на стене.

Могу ли я быть живым, если мое сердце не бьется?

— Чего больше не можешь? — Мой голос звучал странно в вакууме, который создали слова Бриджит. Более низкий, более гортанный, как у животного, попавшего в ловушку собственного изготовления.

Это был глупый вопрос.