Изыди

Роль лишнего, которую я, смирившись, не то чтобы играл, как это полагалось в соответствии с уже сложившимся сценарием, а скорее, терпеливо изображал, незаметно стала походить на роль рыбака-идиота, которого все остальные не замечают – как не замечают облаков, солнца, ряби на воде, не слышат, как шумит ветер. Вся эта лирика воспринимается рыбаками как само собой разумеющееся, потому как является неизменным атрибутом любой рыбалки. Это только художники замечают на пленэре каждое причудливой формы облачко, каждую травинку – для того и выезжают на природу. Я на рыбалке для друзей был точно таким же атрибутом. Болтающаяся на волнах возле берега лодка, аккуратно сложенные вёсла по её бокам, приготовленный на берегу перемёт, поставленная на пригорке палатка и я. А что? Не мешает, и ладно. Что-нибудь поднесёт-подаст, подержит-поддержит.

Однако сжатая пружина всегда распрямляется. «Распрямился» однажды и я, после невинной просьбы Бориса помочь поставить перемёт. Перемёт? Поставить? Да дерьмо вопрос, я ж за этим сюда и приехал! Я всегда готов ставить перемёты! Подумаешь, какой-то там перемёт! На самом деле внутри я аж захлебнулся от оказанного мне доверия – неужто признали за своего? Но тут вмешался Глеб и всё испортил. «А он знает хоть, как его ставить? Он же не знает», – позволил он себе засомневаться… Вот тут я рассвирепел, тут я взбунтовался! Долго копившийся бунт выплеснулся наружу – пружина разжалась. «Пошли вы все со своей рыбалкой к чёртовой матери! Что вы возомнили о себе, рыбачьё хреново!» Меня возмутил не Глеб – тот завистлив и обыкновенный провокатор, ежу понятно. Но Борис? Я разозлился на него и на брата из-за того, что они поддержали не меня. Борька промолчал, пожав плечами, типа «мне всё равно, с кем ставить перемет». А брат отреагировал приличной оплеухой. Два маленьких предательства – и рушится мир…