Jackpot подкрался незаметно

Президентом холдинга являлся Рапсод Мургабович Тбилисян. Три этажа представляли три структуры холдинга. Первый этаж — офис издательства «Солнце», второй этаж — офис продовольственной компании «Воздух» и третий этаж — офис аптечного синдиката «Вода». Все три названия символизировали, по мысли Рапсода Мургабовича, три основных источника жизни, хозяином которой и был Рапсод Мургабович Тбилисян. Издательство «Солнце» выпускало рекламную продукцию, визитные карточки и шикарные плакаты с ликами Любимейшей поп-звезды Мухославска — лучезарного и ослепительного Руслана Людмилова, который после освобождения из тюрьмы ежедневно давал красочное шоу в зале мухославского Дворца спорта. По субботам Руслан давал два шоу, по воскресеньям и праздникам — три. Ходить на шоу Руслана Людмилова считалось в Мухославске делом престижным, почетным и чуть ли не религиозным. Его песни все знали наизусть и со слезами радости и умиления подпевали ему на его шоу. Шоу к тому же разошлось на компакт-дисках и видеокассетах общим тиражом в 500 000 экземпляров, так что каждый житель Мухославска имел возможность купить шоу по 10–12 штук в одни руки. Но не красочные плакаты с видами песнопевца составляли гордость издательства «Солнце» и лично Рапсода Мургабовича… Дело в том, что с обретением свободы слова и духа все мухославское население разделилось на два лагеря по политическим пристрастиям. Политическая борьба в городе за места в городской Думе, за должность мэра города велась между двумя партиями. Одна партия называлась КСД — Коммунисты, Сочувствующие Демократам. Вторая партия имела название ДСК — Демократы, Сочувствующие Коммунистам. Во главе КСД стоял бывший первый секретарь горкома, сохранивший партийный билет, но тайно переживавший, что не сжег его в надлежащее время, а во главе партии ДСК стоял бывший второй секретарь горкома, сжегший в надлежащее время партийный билет и тайно переживавший, что не сохранил его. Обе партии выражали народные чаяния, но одна партия звала к социализму с человеческим лицом, а другая — к капитализму, но тоже с человеческим лицом. Единственное, в чем сходились обе партии, так это в том, что человеческое лицо не должно быть лицом кавказской или, не дай бог, еврейской национальности. Первоначально каждая партия выпускала свою газету. Газета Коммунистов, Сочувствующих Демократам, называлась «Накося!». Газета Демократов, Сочувствующих Коммунистам, выходила под названием «Выкуси!». Обе газеты нещадно поливали друг друга и звали мухославский народ к светлому будущему.

Однажды Рапсоду Мургабовичу пришла в голову «геныальная» мысль… «Накося-шмакося, выкуси-шмыкуси! — подумал он. — У людей туалетной бумаги нэт, а они газеты выпускают!.. Натравливают народ дружка против дружка… Дэнги в два кармана уплывают…» И Рапсод Мургабович купил обе газеты и стал выпускать одну — «Накося — Выкуси!». По четным дням название печаталось красными буквами, и газета имела направленность КСД, а по нечетным дням заголовок печатался синими буквами, и газета ориентировалась на ДСК. Стоимость газеты, естественно, возросла вдвое, и все «дэнги» поплыли в один карман. Кроме всего прочего, это позволяло Рапсоду Мургабовичу, как хозяину газеты, оставаться, как он говорил, «над схватками», что давало ему серьезные шансы в борьбе за должность мэра…

II

На первом этаже «РАПСОД-ХОЛДИНГ-ЦЕНТРА» (как войдете — направо) — застекленная каморка с надписью «Бюро пропусков». В каморке, словно в стеклянной клетке, сидит откровенно старый, высохший мужчина, в котором с большим трудом можно узнать бывшего главного редактора бывшего журнала «Поле-полюшко». Вскоре после того знаменитого взрыва Алеко Никитич перенес средней тяжести инсульт, после которого он слегка приволакивал правую ногу, ощущал большую слабость в правой руке и имел заметный, хотя и не слишком, перекос рта в правую сторону. Ясность ума, которую он сохранил практически полностью, позволяла ему размышлять о прошлом, оценивать настоящее и предвосхищать будущее. Когда-то его жизнь четко делилась на две части: «до войны» и «после войны». Взрыв и последовавшая вскоре перестройка со всеми вытекающими последствиями поделили его жизнь заново: «до перестройки» и «после перестройки». Все, что было «до», осталось в какой-то серой дымке, сквозь которую время от времени прорезывались полуреальные очертания щемяще приятных событий, конкретных личностей, которые сегодня все без исключения казались совершенно замечательными, добрыми и порядочными. Все, что было «после», напоминало гигантский вокзал военных времен с обезумевшими от бесконечного ожидания обещанных поездов пассажирами. Людей, котомок, мешков, чемоданов, тележек все больше и больше, а поездов все нет и нет. И народ согласен уже взять штурмом любой состав в любом направлении. Лишь бы поехать. Куда-нибудь. Но поехать. Будущее Алеко Никитичу никак не представлялось, потому что с каждым прошедшим днем оно превращалось в прошлое. А настоящее казалось бесконечностью и пугало все больше и больше…