Japanland. Год в поисках "Ва"

Потом идиллия кончилась. Нисида-сан перевалило за 40, он уже не мог конкурировать с молодыми и здоровыми. Место, где он работал, контролировалось якудза, и он не получил ни выходного пособия, ни пенсии. А без домашнего адреса не получишь пособие по безработице. Поэтому Нисида-сан живет на улице, встает в 5 утра и рыщет в чужом мусоре, разыскивая алюминиевые банки.

Я прошу разрешения пойти вместе с ним. Он соглашается без колебаний.

По пути домой захожу поблагодарить Морита-сан. Говорю, что мы с Нисида-сан завтра идем собирать банки. Морита-сан предлагает найти мне переводчика и сопровождающего – ей кажется, что в такую рань на улицах небезопасно. Я тронута ее заботой.

С моим переводчиком Асао мы встречаемся на станции метро. Я согласилась приютить его на ночь. Асао 32 года, а он все еще студент. У него черные зубы и привычка выкуривать 4 пачки в день.

Свой путь домой решаю срезать и иду через торговый центр. Асао резко останавливается у винной лавки.

«У тебя есть алкоголь?» – спрашивает он.

Пытаюсь вспомнить. «Кажется, есть пиво».

«Сколько бутылок?»

«Одна».

«Большая?»

«Маленькая».

Он заходит в магазин и хватает с полки бутылку саке. Я предлагаю заплатить. Тогда он берет вторую и 6 банок пива. «Иначе не засну», – объясняет он.

Я устраиваю его поудобнее в гостиной, убедительно прошу не курить в доме и решаю немножко посидеть рядом для приличия. Асао открывает окна, включает телевизор и обогреватель на полную мощность.

Сам Асао называет себя марксистом, но при этом говорит, что больше всего в жизни хочет заработать побольше денег. Я спрашиваю, в чем выражаются его марксистские увлечения, и он бормочет что-то про студенческие демонстрации, а потом быстро меняет тему. Его цель – устроить студенческую революцию, как в Америке 1960-х, только главное при этом не попасть в переделку.

«А пока вот изучаю акупунктуру по вечерам», – возвращается на землю Асао.

Получив лицензию, он должен будет отработать 2 года, а после этого уедет в Никарагуа и присоединится к армии запатистов*. А еще он хочет выучить много языков и иметь собственный кабинет, где смогут бегать его дети, пока он лечит благодарных пациентов. Жену он хочет любящую, но независимую. После свадьбы и рождения детей она должна продолжать работать. Тогда у них всегда будет доход.

____________________

* В истории Мексики движение за национальное освобождение; в наши дни является чем-то вроде антиглобалистской организации, выступающей заодно против бедности.

____________________

«А кто будет смотреть за детьми?» – спрашиваю я.

«Она, – раздраженно отвечает он. – Поэтому я и говорю, что мне нужна любящая жена».

А еще Асао хочет, чтобы она была активисткой, и при этом показывает на меня. «Такой, как ты», – заявляет он.

По странному совпадению меньше недели назад он расстался с девушкой.

«Что случилось?» – не могу сдержаться я.

«Я не мог заниматься с ней сексом», – отвечает он.

Я резко меняю тему.

Асао жил у своей девушки в качестве гостя, а теперь ему придется переехать в общежитие, делить комнату с 6 другими студентами и платить за это 230 долларов в месяц. Ему это совсем не нравится.

Я спускаюсь на кухню и готовлю Асао ужин. Потом сижу и смотрю, как он ест. В жизни не видела, чтобы человек так хлюпал. Я не смогла бы так свинячить даже под дулом пистолета. Асао прихлебывает пиво, гладит себя по животу и зажигает сигарету. Оставляю его наедине с телевизором и бутылкой саке.

В предрассветной темноте встречаемся с Нисида-сан на станции метро. У него есть расписание на истрепанном клочке бумаги, где написано, в каком квартале сегодня выставляют мусор. К рулю велосипеда привязана мягкая игрушечка – медведь панда. На багажнике – грязная желтая сумка с одеждой и прочим скарбом; зонтик и велосипедный насос крепко привязаны к раме. Есть еще шкафчик на вокзале, но чтобы достать или положить вещи, нужно каждый раз платить 4 доллара, поэтому он редко туда ходит. От холода защищают белые перчатки и поношенная серая куртка с меховым капюшоном Нисида-сан выглядит так, будто только что принял душ, – выдают только заспанные глаза. Ему не терпится поскорее начать.

Мы едва поспеваем за его велосипедом. Он точно знает, в какое время хозяева того или иного дома выносят мусор. В некоторых домах банки на переработку вообще не сдают – и Нисида-сан просто проносится мимо. Он усердно крутит педали, тормозит без предупреждения и пинает мусорные мешки. Пинать нужно, чтобы услышать, есть ли внутри алюминиевые банки. Проверив мешки на звук, Нисида-сан наклоняется и проверяет на ощупь: алюминий мягко хрустит в руках. Если внутри больше одной или двух банок, он слезает с велосипеда, развязывает мешок, достает банки, аккуратно завязывает узел, чтобы мусор, не дай бог, не просыпался, и едет дальше. К моему удивлению, алюминиевых банок очень мало. Кажется, японцы действительно больше любят чай – зеленый или ячменный – и спортивный напиток с малоаппетитным названием «Pocari Sweat» (* Пот (англ.)). «Соса-Сolа» и «Рерsi» здесь не жалуют.