Je t'aime

— Я же тебе грубила и обозвала тебя козлом, — сказала я с улыбкой, вспоминая.

— Это завело меня ещё больше, — он фыркнул, — До тебя меня называли козлом только в одном случае.

— В каком? — я повернулась к нему с интересом.

— Когда я вызывал такси среди ночи.

Я залилась краской, и он расплылся в довольной улыбке. Поцеловав меня в лоб, он снова развернул меня спиной к себе.

— Значит, мне, можно сказать, повезло, — протянула я.

Он непонимающе хмыкнул. Я пожала плечами:

— Мне ты такси ни разу не вызывал. Кстати, как твой Бентли?

— Скучает по тебе, — я невольно улыбнулась, — И такси я тебе всё-таки вызвал. Недавно.

— Ну, в сложившихся обстоятельствах, я всё равно не могу назвать тебя козлом.

Я снова нахмурилась, и повернула голову, посмотрев на свой мобильник. Он замолчал, и спокойно лежал на полу, рядом с Сашиной ногой.

— Всё в порядке, — крепкие руки сгребли меня в охапку, и прижали к себе со всей силы.

— Мне кажется, я не выдержу всего этого, — выдохнула я, зарываясь лицом ему в шею.

— Выдержишь. Ты сильная. Уж я-то знаю, — тихо сказал он. А потом отстранился и посмотрел на меня с улыбкой, — Ты слышала про Роберта Рождественского?

— Это писатель? — спросила я с интересом.

— Нет, поэт. У него есть замечательные стихи. Недавно наткнулся в библиотеке, и почему-то сразу вспомнил о тебе.

— Поделишься?

Саша снова прижал меня к себе, и начал спокойно читать у меня над ухом.

Будь, пожалуйста, послабее.

Будь, пожалуйста.

И тогда подарю тебе я чудо запросто.

И тогда я вымахну-вырасту, стану особенным.

Из горящего дома вынесу тебя, сонную.

Я решусь на всё неизвестное, на всё безрассудное —

В море брошусь, густое, зловещее, и спасу тебя!

Это будет сердцем велено мне, сердцем велено…

Но ведь ты же сильнее меня, сильней и уверенней!

От этих слов у меня перехватило дыхание. Я замерла и прижалась к нему, словно пытаясь проникнуть в его тело, перемешаться с его кровью, дыханием, стучать его сердцем в груди. Когда он продолжил, я, не выдержав, всхлипнула.

Ты сама готова спасти других от уныния тяжкого,

Ты сама не боишься ни свиста пурги, ни огня хрустящего.

Не заблудишься, не утонешь, зла не накопишь,

Не заплачешь и не застонешь, если захочешь.

Станешь плавной и станешь ветреной, если захочешь…

Мне с тобою — такой уверенной — трудно очень.

Он повернул моё лицо, взяв за подбородок, и вытер слёзы большим пальцем. Потом наклонился и поцеловал мою щёку. Нахмурившись, он поднял голову и посмотрел на меня долгим взглядом. Потом снова склонился, и прошептал в уголок моих губ:

Хоть нарочно, хоть на мгновенье — я прошу, робея, —

Помоги мне в себя поверить, стань слабее.

ГЛАВА 11

— Алиса, просыпайся, — тихо сказал мягкий голос где-то надо мной.

— Нет, ещё чуть-чуть, — пробормотала я, натягивая на себя одеяло.

Когда оно стало сползать и меня обдало холодом, я зажмурилась. Открыв глаза, я уставилась на одетого Сашу, сидящего на краю кровати.

— Какая же ты сволочь, — буркнула я.

— Подъём, — скомандовал он, — У тебя есть пять минут, чтобы проснуться.

— А потом? — я приподнялась на локтях, и поймала довольный взгляд, остановившийся на моей голой груди.

— Позавтракаем и прогуляемся, — он улыбнулся и наклонился, целуя меня в живот, — Здесь красивый лес, прямо за домом.

Отпихнув его голову от себя, я села, свесив ноги с кровати, и поморщилась от холода. Выхватив у него одеяло, я закуталась в него с головой, и встала. Просеменив в крошечную гостевую ванную, я оглянулась в поисках полотенца. Не найдя оного, я выглянула обратно в спальню. Саша продолжал восседать на кровати.

— Здесь полотенца нет, — бросила я.

— Сейчас принесу, — сказал он, вздыхая, — И стащу что-нибудь с кухни.

— И кофе, кофе мне, — попросила я умоляющим голосом.

— Обязательно, — улыбнулся он, вставая.