Je taime

А вдруг ничего не изменится?

Вдруг разрушат сомнения?

И Вы всё никак не осмелитесь

И мне уже не захочется

Закроются наши возможности

А мы всё–таки не досказаны

Когда я почувствовала лёгкое дуновение холодного воздуха возле себя, я обернулась. Саша опустился на корточки рядом и озабоченно посмотрел на меня. Он что–то сказал мне, но его слова прозвучали вот так:

И всё быстро закончится

Даже ещё не начавшись.

От удивления я заморгала, а потом до меня дошло, что я в наушниках. Дёрнув провод, я уставилась на него. Он убрал мои растрёпанные от влажного воздуха волосы с лица и повторил:

– Что случилось?

Я перевела взгляд на воду, и зажмурилась. А потом выдала то, о чём всё–таки смогла додуматься пятнадцать минут назад:

– Кажется, теперь моя очередь просить одну ночь.

Он громко вздохнул, а потом поднялся.

– Поехали, – скомандовал он, и протянул мне руку.

Я схватилась за неё, и он с силой поставил меня на ноги. Потом посмотрел на мою одежду, задержав взгляд на кедах, и улыбнулся:

– Вот теперь я тебя узнаю.

ГЛАВА 10

Когда я смогла согреться, сидя у большого камина из красного кирпича, на часах было два часа ночи. Мой телефон валялся на полу и вибрировал в двадцатый раз за вечер. Я смотрела, как он умоляюще ползает по деревянным доскам, но так и не решилась снять трубку.

– Может, ответишь? – сказал Саша у меня над ухом.

Я покачала головой, и откинулась на его грудь. Он поднял бутылку с Джеком и отпил глоток. Потом поднёс её к моим губам, и легонько наклонил. Во рту перемешался обжигающий вкус виски с его слюной, и я расслабленно опустила плечи.

Огонь в камине тихонько потрескивал, и я вытянула ноги ему на встречу. Приятное тепло подступило к голым пяткам, и я растеклась в Сашиных руках. Мы сидели прямо на полу, на пушистой овечьей шкуре. Он облокотился на антикварное кресло с набитыми на обивке павлиньими перьями, а я устроилась у него между ног, опираясь на широкую грудь. Так мы сидели, наверное, целую вечность, периодически вздрагивая от каждого нового звонка.

– Саш, что мне делать? – спросила я, когда перестала хрипеть от холода.

Я почувствовала спиной, как он пожал плечами. Он сделал ещё один глоток, а потом положил голову мне на плечо, уткнувшись носом в шею. Глубоко вздохнув, он поднял голову и сказал:

– Ничего. Живи дальше.

Я повернулась и уставилась на него круглыми глазами. Он едва улыбнулся и откинул прядь моих волос с лица, и легонько коснулся моего носа губами. Я зажмурилась от удовольствия, а потом снова отвернулась и положила на него голову.

– Ты думаешь, у меня получится? – спросила я, глядя, как языки пламени пляшут над дровами.

– Зная тебя, я думаю, ты справишься.

Он обхватил меня рукой, и снова поднёс бутылку к моему рту. Я сделала глоток, и продолжила:

– То есть, ты считаешь, что я смогу врать ему, как ни в чём не бывало?

Он хмыкнул:

– Скажи мне одну вещь – он знает про Тео всё?

Я замолчала.

– Значит, нет, – вынес вердикт босс, – Почему?

Подумав пару секунд, я честно призналась:

– Он помнит меня девчонкой, круглой отличницей, любимицей всей школы. Как я могу ему рассказать, чем я занималась? Это его уничтожит.

– Может да, а может, и нет, – протянул Саша.

– Не знаю, – вздохнула я.

– На самом деле, ты не рассказала ему, потому что это уничтожит тебя. Пока он видит в тебе идеальный образ хорошей девочки, ты сама веришь в это.

– Да ты прям психолог, – буркнула я.

– Я не психолог, просто прожил немного дольше тебя, – он отпил из бутылки, и продолжил, – Вы, женщины, постоянно придумываете себе какой–то идеал и стараетесь ему соответствовать. Проблема в том, что рано или поздно идеалы рушатся, и тогда ваша сущность всплывает на поверхность.

– Спасибо за комплимент, – недовольно проворчала я, – Ты только что ненавязчиво назвал меня шлюхой. Снова.

Саша громко расхохотался, отчего я затряслась на нём. Потом он выдал:

– От того, что ты изменяешь мужу, ты не становишься шлюхой, – он вздохнул, – Просто так сложились обстоятельства.

– Успокоил, – фыркнула я.

Он вздохнул и подвинул меня рукой. Потом потянулся к моему мобильнику, взял его в руку и нажал на круглую кнопку. Экран загорелся, оповещая о непрочитанных сообщениях и не отвеченных звонках. Когда он ввёл пароль и разблокировал телефон, я не сдержала вопль отчаяния:

– Как ты догадался?!

Он хмыкнул, набирая что–то на экране, а потом поднял глаза на меня:

– Алиса, ты мать. Какой ещё у тебя может быть пароль, если не имя твоего ребёнка?

– Дата рождения, например, – буркнула я, – Что ты пишешь?

– Пишу Никите, что с тобой всё в порядке, и ты позже объяснишь.

Посмотрев на него, как на явление Христа народу, я сглотнула.

– Зачем?

– Так будет правильно.

Отправив от моего имени эсэмэску моему мужу, он снова принял прежнюю позу и притянул меня к себе, продолжив приговаривать виски.

– Мне кажется, что я героиня какого–то неудачного любовного романа, – выдала я, покорно устраивая голову у него на груди.

Саша снова заржал, и я недовольно зашипела:

– Тише ты, нас услышат.

– Не услышат. Это отдельное крыло в доме.

– Зачем стоить в доме отдельное крыло? – задала я тупой вопрос и нахмурилась.