Just before I go (СИ)

– А тут неплохо, – Наполеон держит в руках свою бутылку и коробку конфет, осматриваясь по сторонам. Ровно постриженный газон, аккуратные клумбы по бокам от дороги. И, кажется, за домом виден небольшой бассейн. – Я бы здесь жил.

Его родной дом преобразился. И, наверное, это было хорошо. Было хорошо то, что мать начала новую жизнь. По крайней мере, Илья мог за нее больше не переживать.

– Надо же, кто к нам приехал.

Илья поднимает голову и видит в окне мать, подпирающую щеку рукой и улыбающуюся. И ему на несколько секунд кажется, что он оказался в своем сне. Все слишком хорошо. И дом, появившийся, словно на картинке, и счастливая мать, которая улыбалась так, как не улыбалась уже много лет. У Ильи появляется ком в горле, и он спешно опускает взгляд, шмыгая носом.

Он даже не помнит, как переступает порог дома, когда на нем смыкаются щуплые женские руки. Он видит Кристен, все такую же худую и низенькую, настраивающую гитару, сидя за барной стойкой, установленной у стены. Дома сделан ремонт. Причем явно свежий. Новые обои, новый пол, новое все. И только он выглядит на фоне всего этого каким-то слишком устаревшим и не вписывающимся.

– Давно тебя не видели, – Илья кладет матери на плечо руку и кивает, закрывая глаза и справляясь с комом в горле, проглатывая его. Он отводит руку назад, забирая из пальцев Наполеона коробку конфет и протягивая ее женщине. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – голос у него хрипит. – Это вам.

– О, спасибо, мы как раз поставили чайник. Не стесняйтесь, заходите, – Илья стягивает с себя обувь, когда чувствует, как его запястье снова сжимают пальцы. Наполеон поднимает уголок рта, говоря одними губами: «Успокойся». Илья кивает, потирая запястьем глаза, и первый заходит на кухню.

– Привет, Кристен.

Женщина поднимает голову, коротко улыбнувшись ему, и откладывает гитару, спрыгивая на пол. Она едва достает Илье до грудной клетки, пожимая его руку.

– А кто твой спутник? – она смотрит ему через плечо, и Наполеон поднимает руку, поджав губы, стараясь приветливо улыбаться. Илья чувствует, что ему неуютно. И он понимает, почему тот ощущает себя лишним.

– Это Наполеон. Мы с ним недавно познакомились.

Кристен пожимает ладонь Наполеона, и Илья буквально чувствует, как тот хочет убежать. Оно и понятно. Одно дело, когда ты приходишь, чтобы удержать человека от агрессии, и совсем другое дело, когда ты понимаешь, что появился в чужой семье. И теперь Илья чувствует, что настала его очередь держать его за запястье.

Он чувствует, как у Наполеона бьется сердце, когда смыкает пальцы на его руке, прижимая пальцы к выступающей вене. «Все в порядке», – теперь его очередь это шептать.

Травяной чай немного успокаивает их обоих. Илья не уверен, что «Болеро» остались любимыми конфетами матери, но та молчит, улыбаясь и продолжая есть их вместе с чаем.

– Ну, как там твоя учеба? – на лице видны морщины. Не глубокие, но все же выдающие ее возраст.

– Нормально. Выучился на архитектора, как и планировал, – Илья подносит ко рту кружку и делает глоток, опустив взгляд.

– Наверняка устроился в престижную фирму, да? – голос Кристен все такой же приятный слуху, немного низкий и бархатный.

Илья кивает, не поднимая взгляд. Он не сомневается, что мать видит его насквозь и знает о том, что Илья врет. Но иначе не хочется. В доме, слишком идеальном для него, в семье, в которой всегда был и будет один неудачник, которому не хватает сил плыть против течения, он предпочтет притворяться нормальным. Тем, кем его хотят видеть.

– А ты как, Кристен? Все так же поешь? – он на секунду поднимает взгляд, глядя на женщину с крашенными рыжими волосами, собранными в пучок. Она задумчиво щелкает себя по подбородку (ее фирменный жест, который в свое время даже немного смущал Илью) и кивает.

– Да, пока взяла перерыв, но со следующего месяца снова начну.

– Крис теперь приглашают в другие города. И по радио иногда ее песни крутят, – Илья слышит гордость в голосе матери и невольно ощущает укол зависти. Гордиться Ильей было не за что. Никогда.

Он чувствует, как его запястья касаются пальцы под столом, и опускает взгляд. Наполеон прижимает свои пальцы тыльной стороной к запястью, тем самым успокаивая. Он видит, что Наполеон не вписывается не меньше него самого, и это заставляет зависть отступить назад.

– Ты бы хоть приезжал к нам чаще.

Илья кивает, ставя кружку на стол и поднимая на мать взгляд. Следы алкогольного запоя, запечатленные на ее лице столько лет, исчезли почти полностью. О них напоминают разве только большие мешки под глазами, плохо скрываемые тонким слоем пудры. Жидкие светлые волосы собраны в небольшой хвост сзади, а на ее ушах Илья замечает маленькие сережки, наверняка дорогие. И думает о том, что она этого заслуживает. Если он так ничего и не достиг в своей жизни, то хотя бы она должна прожить хорошо за них двоих.

– Наполеон, а чем занимаешься ты? – ее серо-голубые глаза перемещаются на Наполеона, сидящего рядом, чьи пальцы невольно смыкаются на запястье Ильи под столом.