Just for fun. Рассказ нечаянного революционера

В этот момент Линус, сидящий через трех человек от Туве, качает головой.

«Нет, это не ее идея, — говорит он. — Она ошибается».

Это было что-то новое. У Линуса и Туве нет привычки спорить. У Туве поразительный дар ловко управляться с девочками, домом и знаменитым мужем, отражая атаки журналистов с помощью карате. И Линус охотно вносит свой вклад: время от времени складывает выстиранное белье, а по утрам готовит капуччино. Даже во время утомительной десятичасовой поездки на машине с двумя малышками, которым все время что-то нужно, Линус и Туве действуют слаженно: представьте себе супружескую пару — аналог добротно сработанной скандинавской софы.

А тут мы наткнулись на больное место.

По словам Линуса, хотя Туве и могла упоминать пингвинов когда-то давно, впервые эти антарктические создания всерьез возникли как официальный талисман операционной системы в разговоре с двумя высокопоставленными линуксоидами.

Туве вносит свои коррективы в эту версию: «Он решил, что идея плохая — раз она моя. И продолжал думать о символе. Однажды мы были в Бостоне с Мэддогом и Генри Холлом. Они начали говорить о символике. Я им говорю: а может, пингвин? Им понравилось. Вот после этого, я думаю, Линус и согласился, что это неплохая идея. Тенри Холл упомянул о художнике, который может нарисовать пингвина, но этот вариант не сработал. Тогда Линус бросил клич в Интернете, чтобы ему присылали изображения пингвинов». Он выбрал вариант Ларри Юинга — графика, работавшего в Институте научных вычислений университета А&М в Техасе.

Это должен был быть не просто какой-нибудь пингвин. Во-первьгх, Линус хотел, чтобы у него был счастливый вид, как будто он только что оприходовал бочонок пива, а потом оттянулся с подругой. Но главное, пингвин должен быть узнаваемым. Поэтому, хотя у всех остальных пингвинов клювы и ласты черные, у талисмана Linux они оранжевые, как будто папа этого пингвина был селезнем, возможно, Даффи Дак во время круиза по Антарктике закрутил короткий роман с местной птичкой.

III

Мое решение поступить на работу в корпорацию Transmeta линуксоиды встретили точно так же, как и сообщение о том, что мы с Туве наконец сообразили, как зачать ребенка, и ждем первенца в конце 1996-го.

Когда весной стало известно, что Туве беременна, самые активные участники Linux-форума захотели узнать, как я планирую совмещать поддержку Linux с семейными обязанностями. Через несколько месяцев все узнали, что я (наконец) собрался уйти из Университета Хельсинки и перейти на работу в законспирированную компанию Transmeta в Кремниевой Долине, и стали бурно спорить, смогу ли я в опасных джунглях коммерческого мира сохранять верность принципам открытых исходников, как делал это в нейтральном учебном заведении. Линуксоидов особенно беспокоило, что Transmeta частично финансировалась одним из основателей Microsoft Полом Алленом; некоторые видели тут хитрый план захвата Linux.

Конечно, верным последователям Linux положение могло показаться опасным, но... дайте же мне немного передохнуть! На самом деле ни рождение в декабре 1996-го Патриции (а через полтора года Даниелы и через четыре года — Селесты), ни моя работа в Transmeta, начавшаяся в феврале 1997-го, не погубили Linux. Я всегда был готов передать Linux надежному человеку, если у меня что-то пойдет не так.

Но я забегаю вперед.

Весной 1996-го, как раз когда стало теплеть, я наконец закончил курс обучения магистра. Примерно в это время мне написал Петер Энвин — линуксоид, за три года до этого организовавший в Интернете сбор средств для оплаты моего первого PC. Как и все остальные участники нашей телеконференции, он знал, что я скоро кончаю университет. Он уже около года работал в компании Transmeta и теперь сказал своему начальнику, что знает одного парня из Финляндии, который может быть полезен компании. Поехав в Швецию навестить мать, он по дороге завернул ко мне. Петер расхваливал Transmeta, что было довольно трудно, потому что компания работала в условиях глубокой конспирации и рассказывать ему было особенно нечего. Среди программистов ходили только слухи, что там разрабатываются «программируемые чипы». В конце концов, было здорово наконец познакомиться с Петером лично.

Через неделю после возвращения в Калифорнию он прислал мне мейл с вопросом: когда я могу приехать. Все было совсем не так, как в прошлом году с Intel, когда некий инженер хотел пригласить меня на стажировку, но дело не выгорело из-за бумажной волокиты.

Я подумал, что даже просто съездить в Калифорнию и то приятно.

Это было мое первое в жизни собеседование с работодателем. У меня не было резюме. Я не знал, чем занимается Transmeta. И дело было в чужой стране.

Меня больше волновали последствия моего переезда в США, чем устройство в эту конкретную фирму, поэтому я даже не думал о происходивших встречах как о собеседовании. Для меня было важнее понять, что они собираются делать. Довольно странная ситуация для собеседования.