Just got broken (СИ)

Но совсем не понимаешь того, как она смотрит.

— Один раз я помогла Алье, ты помнишь? — кивает. — Никогда себя в жизни не чувствовала более нужной.

Хлоя так дышит.

Так держит его.

Словно цепляется за него, как за жизнь.

Словно вот он — вот воздух.

Прямо здесь.

Посмотри.

Я дышу тобой, а ты даже не видишь.

Он не увидит, смирись.

— Хорошо, — сдается он. — Только будь осторожна.

Кивает, лицо озаряется счастливой улыбкой.

Чуть голову вниз опускает, пуловер вниз поправляет.

И Адриан видит.

Заколку.

Впервые такую на ней замечает.

То была пчелка, в полосочку желтую.

Смотрелась на ней, как родная.

Словно была у неё в волосах все это время.

И пряди её так аккуратно с одной стороны забирала.

Открывая искрящийся свет её глаз.

— Заколка тебе к лицу, — выдает раньше, чем думает.

Хлоя снова улыбается.

Так тепло и открыто.

Будто нет ничего, что творится вокруг.

Краснеет даже немного.

Заметил. О, Боже.

Он впервые хоть что-то заметил.

— Мамин подарок, — пожала плечами. — С утра мне сегодня его отдала.

Адриан ей руку протягивает.

Первый раз.

Она вкладывает в его ладонь свою руку.

Тихонько сжимает пальцы.

Они стали союзниками.

Временными. Но стали.

Хлоя припускается за ним следом.

К Башне. К Эрис. К Ло. Без разницы.

Да хоть в самое настоящее чертово пекло.

========== 17. Камнем ==========

Ноги не слушаются.

В голове сотни голосов.

И все маячат, бегут.

Удары. Удары. И люди лежат уже некоторые.

С багровыми пятнами возле лица.

У дальних кустов возле коричневой лавочки лежит девочка.

Лет пять или семь, не больше.

В руках куклу сжимает, глаза широко открыты.

Кожа мертвенно бледная.

И ручеек невинной чистой крови по острому подбородку стекает.

Агрест жмурится.

Сильнее руку Буржуа сжимает.

— Не смотри, — через плечо бросает.

И она не смотрит.

Хотя всё и без слов понимает.

Губы в тонкую полосу сжимает.

Ни слова не отвечает.

Адриан заводит Хлою за здание, что было в квартале от Башни.

К себе разворачивает, в руки дает пистолет.

Молли сунула ему в последний момент.

— Это на крайний.

Девчонка кивает.

— Выйдешь, если второй взрыв прогремит. Хорошо? Только без самодеятельности.

Хлоя шепчет одними губами, что «да».

И Агрест припускается по мостовой.

Шестом ловко пользуется, по крыше теперь бежит.

И звуки от топота по черепице заглушаются криками снизу.

А перед глазами Агреста всё та маленькая кроха лежит.

Он трясет головой.

Не-думай-не-думай.

Дождь застилает глаза.

Господи, блять.

Он убьет эту тварь.

Ту, что вырезает этот мир, как снежинки к Рождеству.

Глаза затянуты тонкой пленкой от слез.

Он смаргивает.

Черта с два эти смерти с рук ей так просто сойдут.

Как и Ло.

Кот прыгает ловко на мостовую прямо перед Башней.

Останавливается.

Так резко и быстро.

Понять всё не может.

Что за черт?

Кто все эти…

Перед глазами пролетает чьё-то йо-йо.

Ловит акуму.

Он не понимает.

Смотрит по сторонам.

Не верит.

Белая форма, маски на лицах.

Ловкие и точные взмахи, движения.

Маячит всё пятнами.

Выстрелы, свинцовые пули.

Вдалеке.

Раскат грома.

Он замер.

Стоит и всё теперь видит.

«…Думаешь, что только ты защищала Париж и твой Кот…»

В голове фраза Молли.

По барабанным перепонкам.

Бьет.

Так сильно, что приходит осознание.

Группировка.

Они уже начали освобождать мирных граждан от акум.

Агрест рвано выдохнул.

Помощь рядом.

Теперь его главная цель — добраться до Башни.

До второго яруса.

Где они обе его ждут.

Это-чертов-финал.

Последний ход избитой обстоятельствами пешки.

Которая всё ещё надеется одержать победу.

Агрест мчится по мостовой, поворачивая в сторону Эйфелевой.

Уворачивается от падающей вниз арматуры.

Шест так в руке сжал, что рука затряслась.

Сегодня он избавит этот мир от этих двух психопаток.

Даже если придется для этого свою жизнь на кон поставить.

Маринетт будет жить.

С ним или без него.

Она научится жить.

Заново. Без него.

Если вдруг что-то…

Агрест, закрой свой рот!

Никаких «если бы».

Ты выживешь, ясно?

Ты не посмеешь. Ты понял?!

Только попробуй оставить её.

Девчонку, которая есть твоё всё.

Которая ты-мой-воздух.

Которая ты-моя-чертова-жизнь.

Не смей даже думать об этом.

Если что-то с тобой…

Если хоть что-то…

Она не вынесет.

Не перенесет.

И отправится вслед за тобой, пережив только на пару часов от силы.

Над Башней сверкает молния.

Вы же, блять, одно целое.

Неужели не понял?

Нет тебя — нет её.

Нет её…

Всё, замолчите.

Заткнитесь, долбанные мысли!

Даже не смей думать об этом.

Хватай свой чертов шест и всю волю в кулак.

И наверх. Тебе ясно?

И больше никаких «если бы».

Адриан забирается по обуглившейся арматуре.

Губы в полосу, сердце в комок.

Руки цепко хватаются за острые выступы.

Глаза не горят, а пылают.

Всей ненавистью, на которую он способен.

Второй ярус уже виден вверху.

Пальцы сильнее сжимают железо.

Прыжок.

И ноги ступают на шаткую поверхность.

Рваный выдох.

Пальцы в кулаки, бьющее по ребрам сердце.

— Ждали меня, девочки?

Твердым голосом.

Крепким, как мрамор.

Холодным, точно айсберг в Северном море.

И радужки стали чуть ли ни алыми.

Затопились всей яростью, на которую он был способен.

Они обе одновременно поворачивают головы.

Четыре бездонных черных омута разом уставились прямо на него.

Ухмылки на тонких губах, и сжатые намертво руки.

И смотрят так, словно все скелеты в шкафах души его уже давно знают.