К-10

– Так она заинтересовалась тобой!!! – заорал Шаронов. Задремавшая было Катька вскочила на ноги. – Чисто по классике! Ты идиот! Заказ сам собой испарился! Министр счастлив! Шеф в восторге! А ты! Вместо того, чтобы держать нос по ветру! Чуять подтекст! И радоваться! И делать вид, что самый умный! И стричь купоны! Полез к министру с трехцветной кошкой наперевес! Как он только в обморок не грохнулся от унижения…

– Фу! – Павлов условной отмашкой усилил серьезность приказа. Катька уже прицеливалась вывалить гостя из кресла на пол. Для начала.

Поведение, «Клинку» не подобающее, даже распущенной гражданской версии. Но то ж Катька.

Шаронов обернулся к кошке и с редкостно человечной для себя интонацией произнес, глядя ей прямо в глаза:

– Ты очень красивая. И умная. И похоже, немножко стерва. Люблю таких. Завтра тебя убьют. Это будет неправильно.

Катька попятилась, и вновь у Павлова возникло ощущение, будто она понимает больше, чем положено кошке. Даже «Клинку». Даже гражданской версии.

– Хорошие девочки попадают на небо, – сказал Шаронов и налил себе еще. – Зато плохих девочек пускают куда угодно. Прощай, Катя.

У Павлова защемило сердце – такое же «прощай» он слышал на полигоне. Завлаб подозвал кошку, усадил рядом и обнял за шею.

– А я и вправду мог настричь купонов, – признался он. – Мне шеф почти открытым текстом выдал – мол, надо забыть рыжиков и готовиться к повышению.

– Но ты, дубина, их полюбил и решил любой ценой выпустить в народ… Уффф, сколько ни пью французский, ни черта его не понимаю. Вероятно, культурки не хватает. А попроще нет отравы? Для выходцев из низов?

– Сам поищи в баре… Ты прав, я рыжиков полюбил. А сегодня я еще понял, что они должны быть. Просто быть, понимаешь? Жить на свете. Продаваться в зоомагазинах. Катька так нравится людям! Нужно продолжать исследования и развивать именно эту линию. Говорю тебе – судьба.

– Судьба вам завтра явится, – издали пообещал Шаронов, перебирая бутылки. – Одному с косой, другому с приказом по институту. Кому покажется больнее, не берусь предположить.

– Думаешь, это конец?

– Не то слово. Карьеристы жестоки. И неповиновение воспринимают как личную обиду. У нас и шеф и министр именно такие. А ты им сегодня в рожи плюнул. Едва зажившую болячку разбередил. Готовься к худшему. Предупреждаю сразу: я тебе помогать буду. Попробую зайти с торца – по линии Академии наук.

– Лучше по линии начальника ГАИ.

– Ух! – Шаронов едва не подпрыгнул. – Ну, Павлов! Можешь ведь! Можешь соображать, когда хочешь! Это мы тоже задействуем.

– Оставь. Лучше поработай оппонентом. У меня тут возникла идея по рыжикам, которая вроде бы объясняет некоторые Катькины способности.

– Оппонентом? А мы не подеремся? – спросил Шаронов.

Когда пришла с работы жена Павлова, в гостиной плавали сизые табачные облака и громко ругались биотех с биомехом. На углу стола, потеснив бутылки и стаканы, приткнулся ноутбук, повсюду валялись мятые листы исписанной бумаги. «Десятка» пряталась на кухне.

– О-о… – протянула жена, обозревая разгром.

– У-у… – только и сказала она секундой позже, когда к ней подбежала здороваться Катька, донельзя обрадованная появлением в доме хоть одного нормального человека.

– Ты не беспокойся! – крикнул из гостиной Шаронов. – Я их на фирму сам отвезу! Мне начальник ГАИ разрешил!

* * *

Телефон закрытой связи в кабинете директора НИИПБ разразился трелью в девять утра. Звонил генерал Бондарчук.

– Ваш Павлов дурак! – выпалил он без предисловий.

– Тоже мне открытие. Космического масштаба.

– Но я о другом…

– То, что Павлов дурак, – перебил генерала директор, – знает на фирме каждая собака. Он глуп по-человечески и слаб как ученый. За всю карьеру ничего путного, кроме «Клинка», не родил. А продвигался из-за того, что грамотный биотех и надежный исполнитель. Должен был дорасти до замзава и остановиться. Не знаю, как он получил тему, это было до меня. Тем не менее…

– Вам министр звонил? – вклинился Бондарчук. – Ах, еще нет… В общем, слушайте. Я прошу от себя лично. Не наказывайте Павлова насмерть. Впаяйте от души, чтобы, скотина, запомнил, но не чересчур.

– А есть за что? – насторожился директор.

– Сейчас будет! – И генерал выдал длиннющий монолог. По завершении которого на другом конце провода обнаружилась тишина безвоздушного пространства.

– Ау! – позвал Бондарчук.

– Это подло, – выдавил через силу директор. – Воспользоваться моими обстоятельствами…

– Так я и говорю – дурак! Что с такого возьмешь? Он был уверен, что поступает разумно! Он же бредит своими рыжиками! А я, к сожалению, не знал подоплеки… Как вы умудрились оставить меня в неведении, дорогуша?! Да плевать, что вам приказывал министр напрямую, – а личные отношения уже ни хрена не стоят? Я ваш куратор, мать-перемать, или хрен кошачий?! Я мог бы на хрен не допустить! А оказался хреновым соучастником! В общем, Павлов хренов по большому счету ни в чем не виноват! Хотя он тоже козел и чмо!!!

– Это подло… – повторил директор мимо трубки.