К-394 (ЛП)

— Почему ЛеРу так расстроился из-за этого? Я же расплатился с ним. Он пообещал мне, что я буду свободен от него, как только выплачу все.

— Потому что его сын учился в той школе. Его единственный ребенок, пуф, и сгинул в мгновение ока, из-за тебя.

— Я не знал… не з-знал, что его сын ходил в ту школу. Я вообще не знал, что у него есть с-сын! — начал заикаться мужчина.

— Да не в этом дело! — закричала Иден, и ее голос эхом разнесся по маленькому помещению. — Неужели ты действительно не осознаешь, ЧТО натворил?

— Эта школа искалечила моего ребенка. Им нужно было преподать урок!

Что за на хрен?

В этот момент даже моя голова склонилась назад от удивления.

Этот человек сейчас серьезно?

Я понимал, что он мог быть в ярости из-за того, что случилось с его дочерью, но полагать, что массовое убийство — это хороший способ преподать кому-то урок? Это же чистой воды безумие.

Иден усмехнулась, и звук получился низким и мрачным.

— А теперь урок будет преподнесен тебе. Чтоб ты сгнил в аду, месье Хозье.

Первый выстрел угодил ему в колено. Он взвыл от мучительной боли и рухнул на пол, а из раны на ковер под ним хлынула багровая кровь. Второй выстрел послал пулю в его голову — в самый центр его чертовой башки. Мой рот приоткрылся, и я почувствовал, что бледнею, когда свет в его глазах потух, а лицо навеки застыло.

Я только что стал свидетелем чьей-то смерти. Чьей-то смерти от рук женщины, ради которой билось мое сердце…

— Ксандер?

Я услышал, как она вдруг обратилась ко мне, заставив меня посмотреть туда, где она стояла.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, широко раскрыв глаза.

— Я-я не мог избавиться от неприятного ощущения, что что-то должно произойти, поэтому п-пришел сюда.

— Как давно ты находишься здесь?

— Достаточно давно, — признал я, опустив взгляд на мертвого мистера Хозье.

— Иисус, гребаный Христос, — пробормотала Иден, убирая пистолет в кобуру на пояснице. — Я объясню тебе все, что захочешь, но нам нужно поскорее сваливать отсюда, хорошо?

Я кивнул, сглатывая желчь, подкатившую к горлу.

— Просто вернись в машину и жди меня там. Мне нужно вытащить его наружу.

— Зачем?

— Потому что я не оставлю его гнить здесь. Он заслуживает того же конца, который уготовил всем тем людям.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Бабах.

Ее руки воспроизвели этот звук.

Мои глаза снова расширились, но, тем не менее, я без слов подчинился, отступая от двери на дрожащих ногах. Спотыкаясь, прошел через церковь, и та же песня, что и тогда, когда я вошел, эхом отражалась от стен, вызывая мурашки на коже. Я пытался выбраться оттуда достаточно быстро, поскольку мой желудок мучительно сокращался, и я понимал, что меня сейчас вырвет. Выскочив за двери и спустившись по ступенькам, я сложился пополам, как только мои ноги коснулись земли, и изверг из себя содержимое своего завтрака. Раз за разом все выплескивалось наружу, но этим дело не ограничилось, нет. Желчь, которую я проглотил не далее как три минуты назад, мстительно подступила к горлу.

Когда уже ничего не осталось, по телу прокатилась дрожь, и я, пошатываясь, направился к машине в полном оцепенении. Я видел, как она убила его, и наблюдал за тем, как он умирает. Как и Донован, Хозье заслужил это, но, черт возьми, я не был готов к этому морально. И не думаю, что когда-либо буду готов к чему-то подобному. А ведь Иден сделала все это, не дрогнув. Как?

Бросившись в машину, я плюхнулся обратно на сиденье, а мои мысли крутились в голове с бешеной скоростью.

Срань господня, срань господня, срань господня…

Я чувствовал себя парализованным, когда шок сменился страхом, а образы того момента, когда она лишила его жизни, воспроизводились в режиме бесконечного повторения. Я очень хотел, чтобы все прекратилось, но этого не происходило. Повторяясь снова и снова, снова и снова.

На фоне моего внутреннего смятения Иден скользнула на водительское сиденье и тут же завела машину. Двигатель взревел в тишине, окружавшей нас.

— Держись крепче, — велела она.

Мы выехали с парковки так быстро, как только позволяла гравийная дорога, и помчались к воротам, а когда приблизились к выезду, Иден начала отсчет.

— Пять…Четыре…Три…Два…Один…

Тишина, а потом… БАБАХ.

Глава 26

Иден

— Прошу, скажи что-нибудь, — настороженно произнесла я, не в силах больше выносить молчание.

Я вцепилась обеими руками в руль, а костяшки пальцев побелели от напряжения. Ксандер не сказал ни слова с тех пор, как мы забрались в машину, а это было почти тридцать минут назад. Мой самый большой страх разворачивался прямо на моих глазах, и я ничего не могла поделать с этим. У меня было чувство, что пути назад уже не будет. Он знал правду о том, кто я, но того, что он увидел в той церкви, было достаточно, чтобы отпугнуть любого. Не имело значения, что я говорила или делала — наблюдение за мной в действии, скорее всего, уничтожило все его чувства ко мне.

Проведя рукой по лицу, он глубоко вздохнул, не отрывая взгляда от дороги.

— Я не знаю, что сказать, Иден.

— Что угодно. Даже «я ненавижу тебя» было бы лучше, чем молчание.

— Я не ненавижу тебя, я просто… перевариваю увиденное.