К-9: За чертой мести

Джей согласно кивнул, хлопнул Хаука по спине. А потом учителя вместе с Джейд увели в другое крыло больницы и не выпускали оттуда аж несколько дней.

Хаук скучал. Волновался. Вернулся в дом Страйда и, ошарашенный искренним теплым приемом, пытался понять, что же ему делать дальше. Ведь просто сидеть в гостеприимном доме и ждать Джея казалось совсем неправильным.

Эмоции накрыли с головой в первую ночь. Хаук свернулся плотным клубком под одеялом, дрожал, не в силах справиться ни с бессонницей, ни с ворохом раздиравших его чувств. Невероятно тянуло в Пустошь, хотелось вновь почувствовать песок, горячий ветер, безграничность пронзительно-синего неба, бесконечную глухую тишину ночи. Услышать спокойные уверенные лекции Джея. Но стоило начать вспоминать события этих недель — и с той же силой накрывал страх. Смертельный ужас. От него Хаук покрывался ледяным потом, не смел даже дышать — память извращалась над его рассудком, смотрела из темноты вырезанными глазами скорпиона, шевелилась оторванными лапками зеркальников, забивалась в горло вечным пеплом сгоревших тварей.

Рядом был Кастиэль. Даже пытался помогать, будто в точности знал, что именно испытывает Хаук. Но даже с помощью старшего высотник смог прийти в себя только спустя три бесконечных дня, аккурат перед возвращением Джея. Учитель выглядел все еще болезненно, но уже гораздо лучше. Даже с учетом того, что домашняя одежда в отличие от наглухо закрытой формы не скрывала желто-пурпурный узор синяков.

Кастиэль попрощался и ушел в тот же вечер. Сказал что-то о работе, и даже не стал задерживаться на ужин. Джейд и вовсе не прощалась. Хаук её так и не увидел после проверки при входе в город. Только потом узнал, что она еще три недели лежала в больнице, а потом покинула город с каким-то торговым караваном.

Первая ночь в присутствии Джея заставила вспомнить кое-что совсем иное. Бьющее по струнам души гораздо больнее. Свет давно потух — что верхний, что небольшой настольный ночник, ставший на чердаке напольным. А Хаук все лежал, глядя в потолок, снова справляясь с невольным страхом и силясь начать разговор.

— Джей… Ты спишь? — спустя бесконечно долгое время раздался в темноте хриплый шепот.

— Пытаюсь. Ты решил, намерен ли учиться у меня?

Хаук стиснул зубы. Он хотел. Он очень хотел. Желал этого куда сильнее, чем тогда, после бегства из обреченного города. Его причины изменились. Теперь отсутствие «своего места» перестало быть определяющим.

Но Хаук пока что не имел на это никакого права.

— Я… Ну это… — Хаук стиснул кулаки, мысленно матеря себя последними словами. — Тогда после пьянки ты уснул, и мы с Касом… В общем…

— Сколько лет, по-твоему, я знаю Кастиэля? — раздраженно перебил Джей, которому, очевидно, надоело слушать заикающиеся попытки ученика сказать нечто важное. Хаук сбился:

— Ну… Много?

— Много. И я прекрасно в курсе вашего с ним вранья. И, что забавнее, Кастиэль прекрасно понимал это, когда врал про пьянку и обещания.

Хаук примерз к подушке, ошарашенно осознавая, что все это время, выходит, обманывали как раз его. А он переживал, боролся с совестью, боялся неминуемости этого разговора, в конце-то концов! Но злости не было. Только счастливое радостное облегчение.

— Так ты будешь меня учить?

Вместо ответа Джей отвернулся. В полутьме прозвучал тихий довольный смешок:

— Нам завтра к Рою за вторым комплектом.

Эпилог

Хаук стоял спиной к воротам Брайта и полной грудью вдыхал горячий воздух пустыни. Лямки походного рюкзака мягко давили на плечи, но все же не так сильно, как в прошлый раз. И сейчас, в отличие от возвращения в город, молодой высотник был рад. Искренне рад этой новой возможности выйти в Пустошь.

Джей остановился рядом, еще раз проверил, как закреплены на «летучке» остальные вещи, и, довольный, кивнул на второе сидение:

— Давай сюда свое барахло. Места хватит.

Дважды просить не стоило, и Хаук с удовольствием освободил себя от лишнего десятка килограмм за спиной. Даже помог укрепить. Он, конечно, теперь был уверен, что с таким грузом справится без проблем. Те недели, что они с Джеем торчали в Брайте — как оказалось, из больницы драгоценный учитель сбежал, а не выписался, — стали для Хаука проверкой почище первого похода. Утром Джей безжалостно гонял в тренировочном зале, заставляя дышать через какую-то маску. После обеда — загружал теорией. И уже не столько своими лекциями, сколько иллюстрированными книгами с кучей отметок и комментариев. А после каждой темы устраивал что-то вроде экзамена, заставляя отвечать на каверзные вопросы с двойным, а то и тройным подтекстом «на ходу», во время тренировки. На все возможные возмущения неизменно твердил: «способность думать и убегать одновременно — твой билетик в жизнь».

На фоне всего этого неожиданная доброта и участие сейчас стали приятным теплым сюрпризом. Вот только:

— Слушай, а куда я сяду? — еще раз оглядев «летучку», спросил Хаук. — Тут же места не осталось.

— А тебе и не надо, — все так же участливо улыбнулся Джей. — До следующего города ты побежишь.

И, не обращая внимания на отвалившуюся челюсть Хаука, завел двигатель.