К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №15 от 12.04.2010

Устинов подытожил: Таким образом, Вы против закрытия работ над носителем Н1? Получив мое “да”, продолжил: «Теперь послушаем остальных.»

Все высказались за закрытие лунной программы вместе с Н1. Б.А. Комиссаров всю аргументацию свел к нападкам на меня. Меня крайне удивило, что за закрытие программы без объяснений выступил П.Д. Дементьев (министр МАП – министерства авиационной промышленности. - А.П.), хотя в качестве основной причины прекращения работ выдвигалась ненадежность двигателя, разработанного в МАП. Аналогичную позицию занял и министр общего машиностроения С.А. Афанасьев. Министры отмежевались от конструкторов и примыкали к высшему руководствуу». Точно так же поступили и руководители ВПК Смирнов и его заместитель Комиссаров, которые«угадывали желание Устинова».

«В заключение Устинов поручил подготовить проект доклада в Политбюро. Я оказался в единственном числе. В то время как я, сидя в своем кабинете, обдумывал сложившуюся ситуацию, позвонил Афанасьев. Я подумал, что он сейчас выскажет свои претензии. Но неожиданно услышал совсем другое: «Ты замечательно, прекрасно и убедительно выступал. В общем, молодец. Не обращай внимания, продолжай работать и не волнуйся!» — и повесил трубку. Могу объяснить неожиданную для меня реакцию Сергея Александровича только одним. Ему, конечно, не хотелось закрывать программу Н1-Л3. Однако Афанасьев видел, что сопротивляться такому решению просто опасно. Поэтому мое храброе выступление, вопреки давлению секретаря ЦК КПСС, не могло не доставить министру удовлетворения».

«А ты был прав, выступая против закрытия Н1. Мы совершили ошибку».

Вот такая судьба у Н1. Не пришлась она по душе высшему партийному руководству. А почему? Попробуем разобраться.

Советские специалисты выигрывали лунную гонку

Прежде всего убедимся в том, что ни состояние работ по Н1, ни сроки выполнения, ни их стоимость не были истинной причиной закрытия проекта.

Состояние работ. По плану предполагалось 6 лётно-конструкторских испытаний, а до запрещения Н1 проведено было только 4. При этом в четвертом пуске первая ступень «не дотянула» всего 7 сек до запуска двигателей второй ступени. На подходе уже были готовы многократно испытанные новые двигатели, которые должны были резко увеличить надёжность ракеты. Если бы причиной закрытия было действительно недовольство Политбюро технической стороной вопроса, то логично было бы ожидать закрытия сразу после четвёртого испытания. Но людям дали спокойно работать ещё целых два года. И всё это время техническая ситуация менялась только в лучшую сторону. Единственное, что могло разрушить уверенность в успехе, это новые пуски Н1, окажись они вновь неудачными. А их-то как раз и не допустили. Так что дело не в технике.

Сроки. Конечно, всегда не терпится иметь всё и сразу. Но реальная жизнь диктует свои сроки. Была ли разработка Н1 затянута дольше необходимого? Около 10 лет должно было пройти с момента начала разработки Н1 (1966 г.) до момента её сдачи в эксплуатацию (1976 г.). В 1976 году Глушко начал работы над ракетой с такими же параметрами («Энергия»), сказав, что надо «быстро создать семейство новых носителей». И потратил на это 11 лет. Получается, что 10-11 лет – это объективно необходимый срок для разработок такого масштаба.