К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №28 от 01.12.2009

Желая того или нет, в 90-е годы Москва фактически потакала этим настроениям. Как иначе можно оценить упорное нежелание тогдашних правительственных чиновников прислушаться к выступлениям российской общественности и большинства парламентариев, требовавших восстановить справедливость и включить дату победы над милитаристской Японией - 3 сентября 1945 года в реестр принятого в феврале 1995 года федерального закона РФ «О днях воинской славы (победных днях) России»? Поразительно, но свою позицию чиновники пытались оправдать ссылками на то, что-де негоже праздновать победу, достигнутую в результате... применения атомного оружия. Как будто это оружие применили мы, а не американцы! Иначе как кощунством над памятью десятков тысяч погибших в боях с японскими захватчиками советских солдат это не назовешь.

Рузвельт просил о помощи

Сразу же после японской атаки на американскую военно-морскую базу Перл-Харбор на Тихом океане президент США Ф. Рузвельт через советского посла в Вашингтоне обратился к Сталину с просьбой помочь в войне с Японией. В своем ответе советский лидер писал: «...В настоящее время, когда мы ведем тяжелую войну с Германией и почти все наши силы сосредоточены против Германии, включая половину войск с Дальнего Востока, мы считали бы неразумным и опасным для СССР объявить состояние войны с Японией и вести войну на два фронта...». Получив такой ответ Сталина, Рузвельт заявил советскому послу, что он об этом решении сожалеет, но на месте Советского Союза поступил бы так же.

Тем не менее, на протяжении всей войны американское руководство и лично президент делали все возможное, чтобы вовлечь Москву в войну на Дальнем Востоке, чтобы американским ВВС были предоставлены базы на территории СССР, с которых можно было бы бомбить Японию. Понять американцев можно - ведь имея такие базы, крупнейшие японские города и военные порты можно было быстро уничтожить с воздуха и тем самым вынудить японское правительство прекратить агрессивную войну.

Сталин не отказывался обсуждать проблему помощи союзникам на Дальнем Востоке, тем более что этот вопрос негласно увязывался со сроками открытия второго фронта против Германии в Западной Европе. Он даже говорил посетившему Москву в декабре 1941 года министру иностранных дел Великобритании А. Идену: «...Было бы гораздо лучше, если бы Япония напала на СССР. Это создало бы более благоприятную политическую и психологическую атмосферу в нашей стране... Нападение Японии на СССР возможно и даже вероятно, если немцы начнут терпеть поражение на фронте. Тогда Гитлер пустит в ход все средства нажима для того, чтобы вовлечь Японию в войну с СССР». При этом Сталин обещал возобновить разговор с Англией на тему о дальневосточной ситуации весной 1942 года.

Во время проходившей в ноябре-декабре 1943 года Тегеранской конференции «большой тройки» - Рузвельта, Сталина и Черчилля - советский лидер обещал пойти навстречу пожеланиям союзников, заявив: «...Наши силы на Дальнем Востоке более или менее достаточны лишь для того, чтобы вести оборону, но для наступательных операций эти силы надо увеличить по крайней мере в три раза. Это может иметь место, когда мы заставим Германию капитулировать. Тогда - общим фронтом против Японии».

В феврале 1945 года на Ялтинской конференции лидеров союзных государств было решено, что Советский Союз вступит в войну против Японии «через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе».

«Потеряем миллион парней»