К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №31 от 22.12.2009

Красные финны не осуществили свою мечту, Финляндия так и не стала коммунистической. Но разгром шюцкора советскими войсками в 1940 и 1944 гг., экономическое и политическое давление СССР, существование Карело-Финской ССР в приграничных областях до 50-х годов, популярность коммунистических идей в среде финских политэмигрантов и самих финнов, вынудили послевоенных финских политиков провести масштабные социальные реформы. Некогда пронацистски настроенная страна стала одним из лидеров Движения неприсоединения, провозглашавшая политику терпимости и антимилитаризма. На смену воинствующей русофобии и территориальным претензиям пришла политика мирного сосуществования и тесной экономической кооперации. Самым существенным образом было улучшено положение наемных рабочих, на смену женскому и детскому труду, закабаленности рабочих в довоенной Финляндии пришло прогрессивное трудовое законодательство, реальные социальные гарантии. В противовес бессудным казням и репрессиям правительств Свинхувуда и Маннергейма, современная Суоми уважает права человека и гражданина, славится низким уровнем безработицы и коррупции и независимой судебной системой. Страна с малодоступной медициной и низким уровнем образования стала одной из самых здоровых и образованных наций в Европе. Во всех этих достижениях есть и несомненная заслуга красных финнов.

К. ЕРОФЕЕВ

БЛАГОДАРНАЯ ФРАНЦИЯ

Доклад французского историка Мари-Пьер Рей о российском императоре Александре I привлек большое внимание на международном коллоквиуме в Париже, посвященном отношениям России и Франции. Именно победитель в войне с Наполеоном, отметила исследователь, приложил в послевоенный период решающие усилия, чтобы «сохранить величие и силу Франции, которые считал необходимыми для блага Европы». После вступления русских войск в Париж вместе с другими союзниками весной 1814 года российский император, отметила профессор Рей, «постарался добиться для побежденной Франции относительно мягких условий». Страна сохраняла границы, существовавшие до наполеоновских войн, и освобождалась от уплаты контрибуции. Спустя год, после эпизода «Ста дней» и битвы при Ватерлоо, условия нового мира, продиктованные Парижу, были более жесткими, но и в этой ситуации царь «не допустил расчленения Франции, на котором настаивали союзники». Мари-Пьер Рей привела свидетельство французского министра иностранных дел графа Моле, признавшего в своих мемуарах, что «Россия защищала не только интересы, но само существование Франции». По свидетельству дипломата, в это же время «Англия, Пруссия и Австрия думали лишь о том, как ослабить Францию». В период пребывания в Париже, напомнила историк, Александр не согласился уступить тем, кто требовал переименования Аустерлицкого моста и сноса Вандомской колонны. Находившиеся в Париже русские войска получили от царя приказ о «безупречном поведении», который был неукоснительно выполнен. «Русский государь ставил задачу шире, чем только демонстрация принадлежности России к европейской цивилизации, - заметила Мари-Пьер Рей. - Он поместил европейские проблемы в центр внешнеполитической стратегии, стремясь дать Европе новые дипломатические принципы и новые ценности». В своем проекте послевоенного устройства российский государь призывал к гармоничным и мирным отношениям в Европе. В конфиденциальном письме британскому министру иностранных дел, лорду Каслри Александр предлагал провести «одновременное сокращение всех вооруженных сил, содержание которых на военный лад ослабляет доверие к существующим договорам и представляет собой тяжелое бремя для всех народов». В Лондоне, отметила профессор Рей, встретили категорическим отказом эту «первую в современной европейской истории попытку разоружения». Исторический коллоквиум, проходящий в Музее Армии на территории знаменитого парижского Дома Инвалидов, собрал видных исследователей, дипломатов, военных деятелей. К его участникам обратилась постоянный секретарь Французской академии Элен Каррер д’Анкосс.

Дмитрий ГОРОХОВ