К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №32 от 29.12.2009

Защитник, действительно, начал свою речь тем, что, к сожалению, его речь уже сказал прокурор. Но он все же сказал свою речь, и блестящую речь, после которой народ долго и упорно аплодировал.

Суд оправдал Кучерова и Присса и закончился поздно вечером. Шел он почти двенадцать часов.

Была снежная, морозная зима.

После суда Кучеров отвез пожилого профессора на санях к нам домой, чтобы в два часа ночи проводить его на вокзал.

Мы сидели, ужинали. Сергей Николаевич предложил выпить вина, но профессор отказался. Сергей Николаевич тоже не пил, так что вино отставили.

Профессор сказал, что Сергей Николаевич вел себя восхитительно во время суда. Такая поразительно быстрая реакция в сочетании с короткой и точной формулировкой ответов сражала судей. «Вы прирожденный преступник, - смеялся профессор. - Вы произвели на меня прекрасное впечатление, и мне хочется Вам сказать, что, несмотря на то, что суд оправдал Вас в третий раз, неизвестно, как будет на это реагировать снова республиканский суд. Мой совет вам - уезжайте из Полтавы и как можно скорее в большой город. В больших городах меньше несправедливости, здесь местные власти перестарались».

Но мы никуда не уехали.

В 1939 году, уже после третьего суда, мужа вызвали в НКВД в 2 часа ночи. Он попрощался с нами и пошел.

Утром пришел домой, улыбается: имел встречу с начальником НКВД. Долго беседовали. Муж откровенно рассказал все о себе. Начальник пожал руку и сказал: «Идите, работайте спокойно».

Мы продолжали работать и жить в Полтаве до начала войны.

В июле 1941 года муж отправил меня с детьми и его матерью Надеждой Алексеевной в Ростов к родственникам. Сам он оставался на заводе до последнего и отступал пешком с армией из города, когда немцы уже окружали Полтаву…

…В Ростове С.Н. Кучеров был по распоряжению Главка взят на работу главным механиком Масложиркомбината, но вскоре был призван в армию – рядовым...

В 1943 году, после освобождения Краснодара, на улице совершенно случайно его встретил замнаркома пищевой промышленности Науменко: «Сергей Николаевич! Как хорошо, что я тебя встретил! Давай скорее номер своей части, мы правительственным постановлением отзовем тебя на восстановление разрушенного Армавирского маслозавода».

…И в короткое время под руководством главного инженера Кучерова этот завод вступил в строй.

В январе 1948 года Сергей Николаевич был назначен главным инженером Краснодарского масложиркомбината.

Вскоре после его назначения в трест было подано заявление о том, что С.Н. Кучеров ненадежный человек, что у него отец за границей, живет в Лондоне, и поэтому Кучеров так хорошо знает английский язык.

Это была ложь, потому что его отец трагически погиб в Сербии еще в середине 20-х годов.

Подал это заявление инженер-диспетчер комбината, недалекий человек, которого, несмотря на его пожилой возраст, все называли Ваня Морозов.

Сергея Николаевича вызвали в трест, прочли это заявление и посмеялись вместе.

Потом, когда С.Н. Кучеров получил Сталинскую премию, Ваня Морозов осаждал меня по домашнему телефону, поздравляя без конца с высокой наградой, пока я ему не сказала, чтобы больше не звонил.

…В 1951 году С.Н. Кучеров полетел в командировку в Москву и умер там 17 ноября, сорока пяти лет от роду.^*

…Это было в 1953 году.

Однажды в центральную лабораторию «Краснодаржирмасло», где я работала, вошел приехавший из Москвы работник Главка Морозов Илья Сергеевич. Я его знала давно, бывала с ним в длительных командировках, он относился ко мне всегда с большим уважением. Был он человек неглупый, кандидат технических наук, но временами сильно запивал.

Когда он вошел в лабораторию, то прямо направился ко мне… Я подала ему руку. И тут он вдруг отступил назад и сказал: «Вы мне подали руку! Вы гуманнейшая женщина! Но ведь я подлец по отношению к Вам, ведь это я подавал заявление на Сережу. Ведь Сережа был прекраснейший человек! Это они меня заставили... Простите меня, простите!» Он подбежал ко мне, схватил меня за руки и упал на колени, приговаривая: «Простите, простите...»

Работники лаборатории подняли его, оттащили от меня, а я быстро вышла из лаборатории. Больше я его не видела…»

Плюшкина Е.З.