К берегу удачи. Кривой домишко. Объявлено убийство. Три слепых мышонка

Дверь в гостиную отворилась. Молли, взвинченная ожиданием, чуть не закричала. Однако это оказался не Паравицини, а сержант Троттер. Он вошел, когда она в третий раз сыграла мелодию.

— Благодарю, миссис Дэвис, — сказал он.

Он был чрезвычайно доволен собой, весел и явно чем-то обрадован.

Молли убрала руки с клавиатуры.

— Ну что, удалась вам ваша затея? — спросила она.

— Да, вполне. — Голос у него был ликующий. — Узнал все, что хотел.

— Кто же вам лгал?

— А вы не догадываетесь, миссис Дэвис? Ну же, теперь это совсем нетрудно. Кстати, позвольте заметить, вы поступили крайне неблагоразумно. Позволили мне выследить третью жертву. И теперь вы в большой опасности.

— Я? Не понимаю, о чем вы.

— О том, что вы поступили со мной нечестно, миссис Дэвис. Вы кое-что утаили от меня. Так же, как и миссис Бойл.

— Не понимаю.

— О нет, хорошо понимаете. Вы ведь знали все о деле Греггов. Да-да, знали. Когда я о нем упомянул, вы очень растерялись. И именно вы подтвердили, что миссис Бойл была в ваших краях офицером, отвечающим за размещение беженцев. Вы с ней местные уроженки. Когда я стал размышлять, кто же станет третьей жертвой, то сомнений у меня не осталось — вы. Вы знали о деле Греггов из первых рук. Понимаете, мы, полицейские, не такие уж тупые, как о нас принято думать.

— Вы ничего не понимаете. Я не хочу об этом вспоминать, — тихо сказала Молли.

— Напротив, я могу вас понять. — Голос у него неожиданно дрогнул. — Ваша девичья фамилия Вейнрайт, да?

— Да.

— И на самом деле вы старше. В тысяча девятьсот сороковом году, когда случилась трагедия на ферме «Лонгридж», вы были учительницей в школе в Аббивейле.

— Нет!

— Да, миссис Дэвис.

— Нет, говорю вам!

— Мальчику, который потом умер, удалось отправить вам письмо. Марку он украл. В этом письме он умолял вас, свою любимую учительницу, помочь ему. Учитель обязан знать, почему его ученик не ходит в школу. Вы же пренебрегли своими обязанностями. Вы оставили без ответа письмо этого несчастного ребенка.

— Постойте! — Щеки у Молли пылали. — Вы же говорите о моей сестре. Это она была учительницей в школе. И она не пренебрегла своими обязанностями. Дело в том, что она заболела. У нее было воспаление легких. Письмо она прочла, когда мальчик уже умер. Его смерть потрясла ее, у нее было чрезвычайно чувствительное сердце. Она не виновата в его смерти. Она так тяжело перенесла это потрясение, что я до сих пор не могу без содрогания вспоминать об этой трагедии. Она преследует меня, как кошмар.

Молли подняла руки, спрятала в них лицо… Троттер не спускал с нее пристального взгляда.

— Значит, это была ваша сестра, — тихо сказал он. — Ну что ж, в конце концов… — он вдруг загадочно улыбнулся, — это не имеет значения, правда? Ваша сестра… мой брат…

Он сунул руку в карман. На его губах играла теперь счастливая улыбка.

Молли смотрела на него, широко открыв глаза.

— Никогда не думала, что полицейские носят с собой револьвер!

— А полицейские и не носят. Понимаете, миссис Дэвис, я не полицейский. Я Джим, брат Джорджа. Я позвонил вам из телефонной будки, из деревни, и сказал, что к вам едет сержант Троттер. Потом я перерезал телефонный провод, который вдет снаружи под окном гостиной, чтобы вы не могли позвонить в полицию.

Молли как завороженная не могла отвести от него взгляд. Револьвер был нацелен на нее.

— Не двигайтесь, миссис Дэвис… не кричите, не то нажму на спусковой крючок.

Он все еще улыбался. У него была, как с ужасом поняла Молли, улыбка ребенка. Когда он заговорил, она услышала детский голос и детскую речь.

— Да, — сказал он. — Я брат Джорджа. Джордж умер на ферме «Лонгридж». Нас туда отправила эта-противная миссис Бойл. Жена фермера так жестоко обращалась с нами… А вы не помогли нам… трем слепым мышатам. И я сказал себе: «Вот вырасту большой и убью вас всех». Я не шутил. С тех пор я все время об этом думаю. — Он вдруг нахмурился. — В армии мне ужасно надоедали… доктор все время о чем-то меня спрашивал… пришлось бежать. Я боялся, что мне помешают сделать то, что я хотел. Но теперь я взрослый. А взрослые могут делать, что пожелают.

Молли взяла себя в руки. «Говори с ним, — приказала она себе. — Отвлеки его внимание».

— Но послушай, Джим, сказала она. — Ведь тебе не удастся удрать.

Его лицо омрачилось.

— Кто-то спрятал мои лыжи. Не могу их найти. — Он засмеялся. — Но, думаю, все обойдется. Ведь это револьвер вашего мужа. Я его вытащил у него из ящика. Пусть подумают, что это он вас убил. А вообще-то мне все равно. Забавно все это. Комедия! Эта женщина в Лондоне, ее лицо, когда она меня узнала… А сегодня эта глупая гусыня!

Он покачал головой.

В тишине явственно послышались звуки жуткой мелодии — кто-то насвистывал «Три слепых мышонка».

И вдруг прогремел голос:

— На пол, миссис Дэвис!

Троттер вздрогнул, револьвер у него в руках дернулся.

Молли упала на пол. Майор Меткалф выскочил из-за дивана и бросился на Троттера. Револьвер выстрелил, пуля пробила висевший на стене портрет — творение весьма посредственного живописца, дорогое сердцу покойной мисс Эмори.