К чему приводит ИДЕАЛИЗМ или любовь к стране ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ

Нас выгнали на волю покурить и долго там вели секретные переговоры. Но чай пить позвали. Даже кофий предлагали, но мы не стали. Потому как хотелось хоть пару часов поспать. Подполковник привёз конфет и пару шоколадок, так что мы оторвались.

Вот ответьте — почему в армии так хотелось сладкого? Помню больше всего шли леденцы, от кроны до трёх пакетик стоил. В пакетике сто пять грамм. Или орешки засахаренные, т. е. зажаренные в сахаре. Кажется, две кроны пакетик стоил. Бросишь его в рот, орешек, в смысле. Сначала сахар этот обожженный рассасываешь, а потом начинаешь орешек потихоньку разгрызать. Не спеша так… с удовольствием. Кайф! Но больше всего конечно мы любили конфеты "БОН ПАРИ". Но это для богатых. Три кроны пакетик. Леденцы такие фруктовые. Это просто словами не выразить. Они такие разноцветные и с разным вкусом. Т. е. со вкусом разных фруктов. И просто как будто ешь эти фрукты. Кстати когда через восемнадцать лет прилетели мы в Чехию, и я такую конфетку взял в рот…, то испытал разочарование. То ли я изменился, то ли конфеты, но осчучение было не то. Были ещё такие малинки. Те две кроны стоили. Тоже леденцы, красного цвета, в форме малинок. И вкус был малины — правда, не вру.

Вот за чайком и состоялся разговор. Со мной и Лёнькой. Серьезный такой разговор. По поводу службы и жизни дальнейшей. Мы обещали подумать. Причём без иронии и не в смысле — лишь бы отвязался. Потому что, повторюсь — разговор был серьезный и на равных. Тут не отмахнёшься.

Дорога домой …

Итак, вернёмся к серьезному мужскому разговору. Сами понимаете, что прозвучало предложение продолжить службу. Что странно, для нас, во всяком случае, нам не предложили полковничьих должностей, персональных автомобилей и личных вертолётов. Это было для нас, может и непонятно, но вполне ожидаемо. Хотя не скрою, и обидно.

Предложение, сделанное нам с Лёнькой, было простое и лаконичное. Есть, мол, в Группе два фургона, кунга, если по военному, новеньких и вам хорошо известных. Но вот незадача, нет у этих фургонов хозяев. И нашему отделу, ну и конечно его начальнику, было бы приятно и желательно (а может наоборот — уже не помню), чтобы ключи от них оказались бы в карманах ваших, ребята, кителей.

Если говорить проще — было предложено продолжить службу в качестве начальников этих станций.

Честно говоря, если бы подобное предложение прозвучало бы где-нибудь во внутреннем округе, то понимания и интереса, скорее всего не возникло бы. Но тут дело другое. Времена то были…, а материальных благ хотелось, чего уж душой кривить.

Одним словом предложение было принято.

Документы были оформлены практически моментально. Оформлены и отправлены. Разница в статусах правда была. У Лёньки за плечами был техникум. Поэтому он ждал присвоения звания и.… Мне же предстояло снова учиться. Утешало одно, школа была совсем рядом с домом и в месте, с детства мне родном и известном.

Служба текла спокойно и размеренно, без каких либо приключений. Вернувшись с учений и получив невнятный выговор от ротного, что, мол, вот… бросил,… не оправдал… и т. д. продолжил я своё электромонтирование.

По результатам работы (какой — непонятно) оперативной группы батальона, родился в недрах штаба приказ. Штатный начальник станции, совсем молодой ещё парень, т. е. второго периода службы, был поощрен краткосрочным отпуском, в который и смотался через день.

Ребята меня, конечно, подкалывали от души — мол, вот ты, а он… короче посмеялись и…, кто-то злорадствовал, кто-то сочувствовал. Всё как всегда в нормальном коллективе. Возникали, конечно, вопросы, чегой то я стал усиленно заниматься дембельским прикидом. Чего — чего, ехать то надо в чём-то, помните… хоть тушкой, хоть чучелом.

Но вот настал день. Рота на завтрак собирается, а меня дневальный к телефону кличет. А в телефоне голос НШ. Давай, говорит, быстро в штаб. Одна нога там, вторая уже тут. Я, конечно, понял, зачем и рванул, для дедушки — нехарактерно быстро, чем вызвал немалое удивление окружающих.

Пока НШ оформлял разные записи в военном билете, я получил уже готовые аттестаты, предписание, проездные и т. п. Причём никто ничего не знал. Там в графе основание было написано: Директива Командующего ЦГВ № …. от …… и всё. Нет, НШ то знал всё конечно. Но другие нет. Просто выдали, коли приказано. Похватал я бумаги и полетел переодеваться и чемодан подхватить. Потому как было сказано, чтобы через пятнадцать минут был на КПП, готовый, меня в Миловице на вокзал отвезёт сам Вовка, попутно. Ёлы — палы… батальон уже ушёл на завтрак, это же — не попрощаться ни с кем.

Влетаю в роту. К каптёрке. Открыто. Старшина там и сразу на меня накинулся, подгонять начал. Ну, ещё бы Вовкин приказ для Сани нашего — это сильнее даже, чем приказ министра был.

Вообщем всё бегом, и вот прыгнул я в Уазик Вовкин, и поехали мы — в новую жизнь. Едем, а навстречу батальон идёт. Я взмолился:

— Товарищ, капитан!!!