К чему снились яблоки Марине

Алексей Маркин – опытный кинооператор, знал, как делаются подобные фокусы в кино. Еще он знал, как красиво выстроить кадр, куда посветить, где шторку поставить, а куда отражатель. Его глаз всегда умудрялся найти точку и угол, откуда все может выглядеть иначе – не буднично-скучно, а с эдакой изюминкой, чуть-чуть интереснее, внезапнее. Особенно ему удавались кадры, снятые одним планом, широко, долго, с рассмотренными по ходу деталями. Умел он мазнуть глазом, вроде мимоходом, а потом повернуться и пристально вглядеться в муху, сверкнувшую изумрудом на солнце, в пятно плесени на стене, похожее на карту мира. А его знаменитые «белые на белом» голуби на окне, за которым заснеженный город, стали просто хрестоматийными. В живописи, например, такого художника, как Алеша, называли бы анималистом. С пейзажами и натюрмортами у него тоже было все в порядке, а вот с портретами – беда, особенно женскими. Однажды его пригласили на съемки художественного фильма, но уже по первому отснятому материалу картины о трагической и безответной любви возникли претензии режиссера, недовольного тем, как выглядит на экране его молодая любовница. Актриса она была никакая, но мордашка, фигурка – все как надо, а Маркин умудрился испортить. Невесть откуда в лице героини, по сюжету – ангельской кротости и доброты, проступил волчий оскал, остекленевшие глаза ничего не выражали, а ноги косолапили.

Алексея вежливо попросили, и он ушел с картины. Потом опять попытался на телевидении в сериале поработать. Та же история, только хуже. Знаменитая, именитая, недавно после новой пластической операции звезда чуть ли не в суд грозилась подать на телеканал, если оставят крупные планы, снятые Маркиным. Сам Алексей не понимал, как такое происходит. И в мыслях у него не было обидеть актрис, хотел их живыми сделать, передать индивидуальность, приоткрыть душу. А в итоге – уроды. Нет, видимо, не дорос он до живой, тонкой, бесконечно меняющейся женской натуры. Надо искать, думать, работать.

В жизни тоже кое-какая проблема имелась с натурой этой неуловимой.

Женщины проходили мимо, пробегали, не повернув головы. Только если навстречу выбежать, поймать, остановить и попросить выслушать… Но удавалось это редко. Своего отражения он не помнил и потому часто не узнавал коренастого, плохо выбритого парня в растянутом свитере и дырявых джинсах, насупленно глядящего на него с зеркальных поверхностей витрин, лакированных боков автомобилей и мельхиора хорошо начищенных чайников.

«Конечно, не красавец, – думал Алеша, – но бывает и хуже. Не старый, не толстый, не лысый, как Аракелян – продюсер наш хренов. А девицы возле него какие, с ума сойти можно. И чем он их заманивает? Деньги, конечно, красят, но он же скупой как черт. Говорят, что у женщин чутье на суперсамцов, может, Аракелян секс-гигант? Да нет, в прошлом году он в киноэкспедиции на Алтае устроил скандал в аптеке, что виагра была несвежая. Так за что же его женщины любят? Ладно, любят и любят… А вот за что меня не любят?»