К чему снились яблоки Марине

Так, не надо путать – тот транслятором был, преображал обычную реальность в сказочную – русалки там, коты говорящие. А ты что делаешь, не врубаюсь. Желания исполняешь? Да нет. Засорения канализации я не просил, и не больно нужна была эта аэробика постельная. Ты чего вытворяешь? Стоп, что-то крыша совсем съехала. Глупости. Ряд совпадений. При чем тут диван – мебель как мебель. Знаем, где все чудеса происходят, – в голове больной. А жаль, неплохая была бы история. Лег, приснилось, что мульон выиграл – утром получите и распишитесь.

Но больше ничего волшебного не происходило. Собранный диван тихонько стоял в углу. Снилась на нем обычная невнятная чепуха, зато в реальной жизни все было удивительно здорово.

Интервью с руководством телеканала прошло замечательно. Один из сотрудников, правда, был шибко любознательный, вероятно, потому, что его бабушка и дедушка когда-то, лет сто назад, приехали в Канаду из Одессы. Он долго объяснял Леше, что Одесса – это где-то недалеко от Киева, может, знает город такой? Леша возбудился: да кто ж не знает! Тогда этот потомок обрадовался и сказал, что его любимый писатель Айзек Бобель тоже из Одессы. Нравится ли он Алексу? Алеша оторопел, он знал Айзека Азимова, но Бобеля – не имеет понятия. Любознательный загрустил. Ну как же, он – мировая знаменитость! Вы не любите литературу? Алеша покрылся испариной. Нет, очень любит. А этот Айзек что писал? И только когда в потоке английских слов он уловил знакомое сочетание Беня Крик, понял, о ком идет речь. Господи, Исаак Бабель, родной и любимый! Как все же странно они произносят наши имена и фамилии! Вот с отцом, наверное, та же петрушка. Пойди, выуди из моря фонетических несовпадений Ивана Щегла, зашибешься….

Несмотря ни на что, Алекс Маркин произвел хорошее впечатление, а о фильмах и говорить нечего. Через неделю он уже работал в съемочной группе канала Discovery.

После первого дня работы он возвращался домой, проезжая мимо знакомых улочек. Закатное солнце стекало апельсиновым соком на кирпичные стены домов, поджигало листву и вспыхивало огнем в окнах высоток. Он раньше не замечал, какой красивый город пролетает за окном автомобиля и сколько в нем улыбающихся людей. Он купил большой букет цветов, торт и шампанское. Решил так – если муж Эльвиры не уехал, то ничего страшного – вместе посидим, отметим. А если его нет, то тогда тоже посидим и отметим, но уже у меня.

Эльвира обрадовалась сразу двум обстоятельствам: тому, что Алеша зашел, но больше тому, что они сейчас уйдут. Муж уже дней пять как уехал, а сынишка, ясное дело, спит и видит, чтобы мамка пореже дома сидела.

Когда, наконец, после шампанского и Эльвиркиного коньяка они разложили диван, в голове у Алеши набирала обороты хмельная карусель. Почему-то слышался цокот копыт, ржание лошадей и мотив «цыганочки». Ему казалось, что он лихо отплясывает вприсядку, выделывая диковинные коленца, а потом взлетает в седло и с гиканьем уносится в степь.

Среди ночи он проснулся от головной боли и озноба. В глаза бил яркий свет луны, низко висящей на усыпанном звездной шелухой небе. Он пошарил рукой, чтобы натянуть съехавшее одеяло, но пальцы нащупали что-то влажное и колюченькое.

– Эльвирка! – простонал он. – Принеси водички, умираю!

Но, приоткрыв глаза, понял, что рядом никого нет, а рука его елозит по мокрой траве, на которой он, собственно, и лежит. От неожиданности он отрезвел и попытался сесть. Это не сразу удалось, а когда сообразил, как с четверенек повернуться так, чтобы опять не упасть, увидел дивной красоты картину, которая привела его в ужас. Вокруг простиралась степь, синяя от лунного света. Остервенело трещали цикады, рядом стояла лошадь. Он, дрожа всем телом, повернул голову и заметил невдалеке костер, возле которого сидели люди. Кто-то встал и пошел к нему. По колышущейся вокруг ног длинной юбке, широким рукавам кофты и шали на плечах он понял, что это женщина, причем скорее всего цыганка. Так оно и было, за маленьким исключением. Цыганка подошла ближе, и он признал в ней Эльвиру.

– Золотой мой, – запричитала она, – замаялся совсем. Уже не мутит?

– Эльвирочка, что это? Мы где, в степи? А ты – цыганка? У тебя и лошадь есть, а ты не говорила.

– Яхонтовый ты мой, совсем заболел. Ты же сам кричал: «К цыганам!» – а я тебе все втолковать пыталась, что не нужны они нам, и потом, где их тут возьмешь, в глуши канадской. Если бы ты к индейцам захотел – дело другое. Но ты, как ребенок, просил. Я позвонила ребятам нашим, они в русском ресторане халтурят – цыган изображают, вот и приехали. Я с ними тоже иногда балуюсь – «цыганочку» пляшу. Тебе, кстати, очень понравилось, все просил плечами потрясти, за грудь хватал. А лошадка – она не наша, просто мужик тут хороший ферму держит, мы сейчас у него. Не степь это – поле. Пойдем, сладенький, пойдем к огню. Чайку попьешь.

– А я подумал, что диван этот опять… Ой, плохо мне, Эльвирочка, с ума сошел, все чудеса мерещатся. Как же это, ничего не помню! А скажи мне, я-то сам не танцевал? На коне не скакал?