К черту любовь

— Не открывай, — предупреждаю его. — Или проиграешь.

Его руки тут же поднимаются к моей талии.

— Не уверен, что есть способ проиграть, когда на тебе сидит женщина, — отвечает он.

— Тшшш, — прошу его замолчать. Мои щеки горят так сильно, что на них можно жарить яичницу.

Я смотрю на его волосы, перевожу взгляд на его глаза, губы. Его руки лежат на моих бедрах; вероятно, это наш первый физический контакт за все это время. Если бы он открыл глаза и увидел мое лицо, все бы рассыпалось на части. Поправочка: я бы рассыпалась на части. Я едва могу сосредоточиться. Боже, что же он такое? Человек-печка? Я прочищаю горло и наклоняюсь к его уху.

— Что бы ты ни делал, Кит Айсли, — мягко говорю я, — не целуй меня.

Мне хочется смеяться от того, как дергается его адамово яблоко. Это сумасшествие.

Ну ты и стерва, Элена, говорю я себе.

Сосредоточившись, я склоняюсь к его лицу. Роскошь в том, что мне не нужно закрывать глаза, и я могу смотреть на него сколько хочу. Могу касаться его, если хочу; это мои правила. Подняв руку, провожу линию от его уха до небольшой ямочки на подбородке. На его коже появляются мурашки; они рассыпаются по его загорелым предплечьям. Ободрившись, наклоняюсь еще ближе и целую его в уголок рта. Очень мягко. Очень медленно. Я вдыхаю его аромат, и, когда делаю это, ощущаю, как напрягается его тело.

— Будь дисциплинированным, Кит, — шепчу я. — Ты не можешь поцеловать меня. — Мои веки трепещут, когда я слегка отстраняюсь, чтобы перейти к другому уголку его рта.

Это труднее, чем думала. Я испытываю легкое головокружение. Снова целую его, и чувствую, как он сглатывает. Затем перехожу к его нижней губе, обхватываю ее губами и слегка тяну. Потом отстраняюсь и смотрю на него. Между его бровями пролегла глубокая складка. Последствие его сосредоточенности. Он прилагает немало усилий. Обняв его за затылок, я вынуждаю его откинуть голову, а сами встаю на колени. Его руки лежат на задней части моих бедер — горячо, горячо, горячо. А затем я опускаю голову и провожу своими губами по его, отстраняюсь, касаюсь, покусываю, отстраняюсь. Поддразниваю его языком, облизывая только внутреннюю часть его губ.

Это мой первый настоящий опыт с сексуальным напряжением, и я едва могу дышать. На вкус он такой же, как и на вид. Целую его по-настоящему, просто прижимаюсь губами к его губам. С губ срывается глубокий вздох.

И вдруг я чувствую его руку на своей шее. Чертовы обжигающие руки!

И это моя последняя мысль. Кит атакует мои губы, притягивает ближе к себе и целует так глубоко, что я всхлипываю ему в рот. Податлива, пьяна, голова кружится, а глаза остекленели: мое тело настолько готово ко всему, что он хочет с ним сделать, что мне становится стыдно.

Я отстраняюсь от его рта и рук, и слезаю с его колен. Я отступаю назад, насколько позволяет мне комната, и натыкаюсь на стену. Мне хочется обнять стену, или чтобы стена обняла меня.

— К черту, — говорю я ему. Ты не соблюдаешь правила. — Блузка сползла у меня с плеча, а уложенные в пучок волосы сбились влево. Кит не встает с дивана, но наклоняется вперед и закрывает лицо ладонями.

— Неправда. Давай переиграем сначала.

С губ срывается хихиканье, и я прикрываю рот ладошкой, чтобы скрыть смех. Услышав мой смех, Кит откидывается назад и улыбается.

— Иди сюда, Элена, — зовет он. И протягивает мне руку. Я иду к нему. Может даже бегу. Вероятно, нет, потому что это было бы не круто.

Я запрыгиваю к Киту на колени, в момент, когда он встает, и он ловит меня, обхватив руками за попу. Он нежно опускает меня на диван, и ложится на меня сверху. И мы еще долгое время лежим так и целуемся. Мы целуемся неспешно, я ерошу его шелковистые черные волосы. Это напоминает мой сон, такой знакомый, только никто из нас не торопится. Достаточно ощущать его вес, вкус его губ и знать, что он готов, устроившись между моих бедер. Я никогда не знала, что способна так долго кого-то целовать. Я даже не знала, что мне нравится целоваться. Может раньше мне все это не нравилось, потому что я делала это не с тем человеком. Мы бы целовались целую вечность, но тут кто-то постучал Киту в дверь. Он скатился с меня и помог встать мне. Мы оба стоим посреди гостиной, совершенно дезориентированные.

— Ты должен открыть, — нарушаю тишину я.

— Ладно, значит ты тоже это слышишь? Я не был уверен, вдруг это мое сердце.

Так слащаво, но мне понравилось. Я указала ему на дверь.

— Я эм… схожу в ванную.

— Зачем? — спрашивает он.

— Затем. Не знаю. Мне кажется, что меня тут быть не должно.

Кит почесывает затылок.

— Ладно. Мы можем поговорить об этом позже. Тебе не кажется, что от этого стука в двери останется вмятина?

Я смеюсь и толкаю его вперед.

— Иди уже! — восклицаю я.