К черту! Но если ты сделала все эти глупости…

Вилла знала, что вопрос излишний, но надеялась, что ошибалась.

— А брат у тебя…

— Тот, кто тебя целовал, — усмехнулась рыжая. — Адэр.

— Ну, да, конечно, — пробормотала Вилла. Перед ней еще одна уникальная сущность — нюхач, а она когда император раздавал таланты, видимо, погулять вышла.

Врать бесполезно — ее интимный опыт для рыжей как на ладони, но хоть одну шпильку бросить, к тому же, по делу, тянуло неудержимо.

— У вас, наверное, разные папы, что-то у тебя ни копыт, ни рогов не видно.

Рыжая заинтересовалась.

— Он… целовал тебя с рогами и копытами?

— И при хвосте. — Вилла напрягла память. — Нет, шерсть у него на ночь выпадает, и рога тоже.

— На ночь? Была ночь? — Летха снова принюхалась. — О, и не одна.

Вопрос показался странным. Конечно, в Наб были и сумерки, и ночь.

— И как тебе?

Рыжая уселась на кровать по-турецки — видать, рассчитывала надолго. Вилла с сомнением посмотрела на нее. Она ведь не хотела услышать, как они… занимались сексом?

Рот рыжей приоткрылся в ожидании пикантных подробностей. О, да, хотела. Но единственное, чем Вилла готова была поделиться, так это тем, что второй раз она на объятия ее брата не соблазнится.

— Почему? — рыжая даже расстроилась. — Ты мне понравилась.

— Может, потому что ты мне не очень?

— Ты просто меня плохо знаешь, но это поправимо. Меня зовут Летха.

— Летха? Я жила в твоей комнате.

— А я подумала, что ты и мой брат… вместе… нет, я уверена, что спали вы вместе, не путай меня.

Вилла поддакнула. Один или два раза — события так далеки и малозначительны, что туманны.

— Ага, и поэтому лицо как бурак от воспоминаний и глаза сияют как звезды. Так почему ты не хочешь вернуться к моему брату? Я как-то не очень верю, женщины не могут перед ним устоять.

— Не спорю, я кажется, тоже упала в обморок, когда его увидела.

Летха рассмеялась.

— Расскажешь подробности?

— Наверное, вы давно не виделись: рога, копыта, хвост и густая рыжая шерсть. Ты хоть и рыжая тоже, но тебе повезло больше. А, и глаза у него, как два красных фонарика.

— Ой, ничего себе, мне кажется, братец перестарался. Чем ты его вывела?

— Долгая история.

— Ну, хоть намекни.

— Сказала, что он красивый. Теперь я понимаю, что, возможно, именно тогда он затаил обиду. Принял мои слова за издевку и сбросил с обрыва.

— Адэр?

— Ну, не сама же я прыгнула. Единственный, с кем бы я согласилась полетать без крыльев — Невилл.

— Ты хотела бы полетать на драконе?! — глаза Летхи из миндалевидных стали круглыми. — Надеюсь, ты держала свои мечты при себе?

— Вот уж нет, как только увидела это совершенство, я сразу попросила покатать меня.

Рыжая снова расхохоталась.

— Я бы посоветовала тебе покопаться в памяти, возможно, что скинул с обрыва тебя именно Невилл, хотя… Нет, он не любитель долгих выяснений. На зубок — и молчок.

— Это у вас семейная черта.

— Какая?

— Обижать тех, кто не может за себя заступиться.

Разговор Виллу не напрягал, и даже настроение поднялось, а усталость сникла, но пока она болтает и слушает смех Летхи, ее друг, наверняка, перерывает весь город.

Она встала с постели. Хорошо, что сразу не возникала, когда Летха назвала ее парой своего брата, теперь ее замешательство сыграет на руку.

— Слушай, раз мы с тобой почти родственники и все такое, вернешь меня к Дону?

Рыжая покачала головой.

— Нет.

— Он волнуется. Я нужна ему. Летха, я хочу вернуться.

— Дурочка, ты нужна ему только для того, чтобы есть.

— Ты сумасшедшая!

— Наивная клуша! — парировала Летха, ее веселость прошла, она едва не метала молнии. — Он мертв! Он — не корри, которым был, не твой друг! Это совсем другая сущность! И ты — еда, которую, как ты выразилась, я у него украла!

Вилла не поверила. Летха, как и ее брат, лживая, непредсказуемая. Она клевещет на того, кто не может сейчас возразить, запугивает.

— Но ты ведь питаешься? Чем? Я что-то не замечала, чтобы ты нахваливал картошку Чупа.

— Нет, еда меня не привлекает.

— А что?

— Ты.

Вилла едва подавила крик. Он вибрировал где-то в грудной клетке, рвался наружу, но не находил выхода. Дон — ее друг, все еще, она уверена. Но могла ли та сущность, которой он стал, считать ее своим блюдом?

На этот раз интуиция не молчала, и почти явственно с сожалением прошипела… да.

Глава № 10

Полагая, что у Чупа большие глаза, а у Невилла — длинные уши, Вилла придиралась к безукоризненному. Ее глаза сейчас, вот в эту минуту, вытеснили не только брови, ресницы и веки, но и на веснушки замахнулись, заняв большую часть лица. А уши пали низко, приблизительно до подбородка.

Маловероятно, что хоть один корри, увидев столь чудесатое перевоплощение, возжелал бы ее в своем ложе. Но кого волнует один, да еще корри, когда речь идет о троих, демонах, и одновременно?!

Горло обернулось пустыней, и Вилла поинтересовалась, нельзя ли его успокоить горсткой темно-коричневых ароматных зернышек.