К черту всё! Берись и делай! Полная версия

Мой успех окрылил меня, и хотя я не был выдающимся учеником, но с этого момента дела в школе пошли в гору. Я научился запоминать трудные слова, и проблем с орфографией стало гораздо меньше. Это лишний раз доказывает: можно добиться всего – но ты должен приложить усилия. Я не останавливался на достигнутом и ставил перед собой новые задачи. Победив в конкурсе сочинений, перешел к созданию журнала Student. Мне хотелось доказать, что паренек, которого постоянно наказывали за неспособность как следует читать и писать, может это делать.

Повзрослев, я принимал все более серьезные вызовы взрослого мира. Жил на максимальных оборотах и жаждал приключений. Опасность манила меня. Я уже установил рекорд, впервые перелетев через Атлантику на монгольфьере вместе с Пером. В канун нового 1990 года мы с ним решили пересечь Тихий океан от Японии до Соединенных Штатов. Это была гораздо более опасная авантюра – восемь тысяч миль над океаном. Такого еще не делал никто.

Рождество я провел на одном небольшом островке у берегов Японии в окружении семьи и друзей. Пейзаж был очаровательным и умиротворяющим – казалось, что время остановилось, вокруг царил мягкий и легкий туман. Река несла свои воды между скал и вдоль берегов, поросших ивами и бамбуком. Я смотрел, как рыбаки ловили рыбу с помощью дрессированных бакланов. Жизнь этих людей казалась такой спокойной. Счастливы ли они? Или им присущи те же надежды и страхи, что и всем нам? Может быть, их древние традиции подсказали им, как примириться с бегом времени – то, чего никогда не удавалось сделать мне? Интересно, что сказали бы они о моей постоянной жажде движения? Я же знал лишь одно: вызов, который вновь и вновь бросала мне жизнь, заставлял меня двигаться дальше.

Джоан не хотела видеть, как я отправляюсь в очередное опасное путешествие, да и детям пора было в школу – так что я отправил семью в Лондон, после чего двинулся с родителями в аэропорт, где нам предстояло пересесть на рейс до места дислокации монгольфьера. На больших телеэкранах в зале ожидания я увидел, как вертолеты поднимали из моря какое-то тело. Даже не слыша текста, уже знал, что это наш соперник японец Фумио Нива. Он стартовал рано утром при сильном ветре, чтобы опередить нас, но оболочка его монгольфьера порвалась, и он рухнул в ледяное море. Из-за сильного шторма его не успели вовремя спасти, и он умер от переохлаждения. Это был шок – ведь совсем недавно я весело болтал с ним.

Эта трагедия потрясла меня. Но я обещал принять участие в полете. Какие бы опасности нам ни грозили, я не собирался сдаваться и был уверен, что Джоан меня поймет.

Наш план состоял в том, чтобы пересечь океан, двигаясь в одном из струйных течений, которые опоясывают Землю на высоте от девяти до десяти с половиной тысяч метров. Они несутся с мощью реки во время паводка. Чем ниже, тем ветер слабее. Наша проблема заключалась в высоте гигантского монгольфьера – более девяноста метров от верхнего края оболочки до капсулы. Когда мы попадем в струйное течение, верхняя и нижняя части шара начнут двигаться с разной скоростью, а тогда может случиться все что угодно.

Мы надели парашюты и пристегнулись к спасательным плотикам, чтобы в случае экстренной ситуации не терять драгоценное время. Потом запустили горелки. Мы поднимались и поднимались, а потом верхушка оболочки шара вошла в нижнюю границу струйного течения. Ощущение было такое, словно мы ударились о стеклянный потолок. Мы увеличили подачу топлива в горелки, пытаясь подняться выше, но ветер оказался настолько силен, что все равно гнал нас вниз. Мы еще поддали топлива – и наконец прорвались. Верхняя часть оболочки тут же рванула вперед, подхваченная мощной струей. Она летела со скоростью двести километров в час. Капсула продолжала двигаться со скоростью сорок километров в час. Казалось, тысяча лошадей тащит нас в разные стороны. Было слишком высоко, чтобы прыгать с парашютом, и мы боялись, что шар разорвется надвое, а тяжелая капсула рухнет в океан.

Но в последний момент она тоже пробилась через «стеклянный потолок», и монгольфьер выпрямился.

Меня поразили ярость и мощь струйного течения и то, что мы прорвались сквозь барьер – и остались в живых. Меня охватило чувство дикого и пугающего восторга – мы одни во всем этом огромном пространстве. Реальность казалась абсолютно эфемерной и не более осязаемой, чем воздух, который в буквальном смысле и был единственной нашей опорой.

Мы летели с дикой скоростью – намного быстрее, чем могли предполагать. Семь часов спустя настало время сбрасывать первый опустевший бак из-под топлива. Нам показалось, что безопаснее это сделать, выйдя из струйного течения – наверняка мы не знали ничего, ведь все было для нас внове. Мы выключили горелки и начали спускаться в более спокойную зону. Капсула сразу же стала тормозить, но сам монгольфьер по-прежнему рвался вперед. С помощью видеокамеры, укрепленной на днище капсулы, мы ясно видели бурлящий волнами зловещий серый океан в семи с половиной километрах под нами. Я подумал, не суждено ли нам закончить свой полет там, в воде.