К чести России (Из частной переписки 1812 года)

Продовольствием армия наша снабжена по 1-е ноября, неприятель же, лишенный всех способов [снабжения], терпит во всем недостаток, питается лошадьми и не имеет в виду получить хлеба ниоткуда. Крестьяне, оживляемые любовью к родине, забыв мирную жизнь, все вообще вооружаются против общего врага. Всякий день приходят они в главную квартиру и просят ружей и пороха. То и другое выдают им без малейшего задержания, и французы боятся сих воинов более, чем регулярных, ибо озлобленные разорениями, делаемыми неприятелем, истребляют его без всякой пощады. Сие приносит двойную пользу, потому что уменьшает число войск вражеских и потому что лишенный продовольствии неприятель не осмеливается посылать своих мародеров в ближайшие к нему селения иначе как большими отрядами, которые старанием казаков всегда бывают перехвачены или побиты. Если бы я хотел описывать все случившиеся происшествия в окружных селениях и какие способы употребляют добрые, но раздраженные наши поселяне к истреблению врагов, то бы никогда не мог кончить. Не могу умолчать о поступке жителей Каменки. 500 человек французов, привлеченные богатством сего селения, вступили в Каменку. Жители встретили их хлебом и солью и спрашивали, что им надобно? Поляки, служивши переводчиками, требовали вина. Начальник селения отворил им погреба и приготовленный обед предложил французам. Оголоделые галлы не остановились пить и кушать. Проведя день в удовольствии, расположились ночевать. Среди темноты ночной крестьяне отобрали от них ружья, увели лошадей и, закричав "ура!", напали на сонных и полутрезвых неприятелей. Дрались целые сутки, и, потеряв сами 30-ть человек, побили их сто, и остальных 400 отвели в Калугу. В Боровске две девушки убили четырех французов, и несколько дней тому назад крестьянки привели в Калугу взятых ими в плен французов. Сейчас, в то время, как я пишу сие, привезен французский офицер, который сказывает, что у них уже не очень охотно как офицеры, так и солдаты ходят на фуражировку партии наши набили им оскомину.

Между партизанами нашими более всех отличается артиллерии капитан Вагнер (58). Он начал тем, что пошел в Москву и в числе господских людей получил пашпорт от французского начальства. С сим пашпортом вышел он на Можайскую дорогу, собрал свой отряд поблизости оной и опять пошел в крестьянском платье в сопровождении двух мужиков к французам, с которыми шел несколько времени, высмотрел, где у них были орудия, говорил с нашими пленными и, отстав от них, соединился с отрядом своим, напал на неприятеля, взял 6-ть пушек, одного полковника, несколько офицеров и до 100 человек пленных, побив не менее. Его отряд состоял изо 100 человек казаков, гусар и драгун. И с сею сборною командою был он окружен 7000 неприятелей, сделал плотину чрез непроходимое болото и ушел. Теперь имеет он отряд, до пятисот человек состоящий, разъезжает кругом армии Бонапарта и все, что встретит, истребляет и, одевшись иногда французским офицером, ездит по их полкам, расспрашивает, судит с ними о положении армии и всегда удачно возвращается к своим.

Третьего дня г.-м. Дорохов овладел Вереею, в которой французы с некоторого времени укрепились. Причем взято одно знамя, две пушки и один полковник, 14-ть офицеров, 350 рядовых, побито более 200. С нашей стороны потеря состоит в 20 человек убитых и раненых(59). Пожалуйте, не думайте, что число наших убитых и раненых писал я, как обыкновенно в реляциях,- оно истинно.

Ахтырского гусарского полка подполковник Давыдов с отрядом своим находится близ Вяз [ь] мы и нападает на транспорты и парки неприятельские. Он много истребил и много взял в полон.

Князь Кудашев с двумя казацкими полками послан на Тульскую дорогу и тот же день прислал 200 человек пленных.

Граф Винценгероде, прикрывая Троицкую, Петербургскую и Ярославскую дороги, не позволяет неприятелю никак посылать своих разъездов далее 10-ти или 15-ти верст от Москвы. Одним словом, Бонапарте находится в осаде, и надобно чудом каким-нибудь избавиться ему из сей западни. <...>