К чёрту на рога!

— Потому, что милиция уже несколько лет как полиция, а у тебя отрыв во времени, — мерзко хихикаю я, и замечаю, что на шее у бабушки, на золотой цепочке, в золотой же оправе, висит миленький, синенький камушек.

Воровать нехорошо. Тем более у стареньких бабушек. Пусть даже эти бабушки вам никогда не нравились и отравили вам какую-то часть вашего детства. Но попробуйте объяснить это пьяной мне! У вас стопроцентно не получится.

— В общем, ты меня поняла, — икаю я, и, сорвав с шеи бабушки камушек с цепочкой, подхожу к раскрытому окну и сажусь на подоконник.

«К девкам!» — даю я мысленные координаты, и, пока бабушка ловит ртом воздух, вываливаюсь из окна. Один раз прокатило, прокатит и второй.

Лечу я со второго этажа быстрее, чем с первого. Удачно падаю на асфальт, на тень, отбрасываемую машиной, и вновь оказываюсь за сорок километров от города.

Девки пустили по кругу очередную бутылку. К ним присоединился муж Полины, кому-то сплавивший детей. Бабушкам, наверное. Уж в ком, в ком, а в маменьке Полины я не сомневаюсь, эта женщина точно научит мелких не только следить за собой, но и друг за другом. Мать Анжелики находиться за теми самыми сорока километрами. И слава всем Богам, что там, а не здесь. Людей, которые могут отбить мне аппетит, можно пересчитать по пальцам одной руки, и мать Анжелики одна из них.

— Пьёте, заразы? — рявкаю я, тихо подкрадываясь. — И без меня?! Полина, а где моя хитрая коробочка, которая храниться у тебя и которую никому нельзя открывать?

У меня в руке до сих пор синенький камушек, и он буквально жжёт мне руку диким желанием его продать.

Через пол часа поисков хитрая коробочка находиться и мои девки с мужем Полины раскладывают пасьянс из всех моих паспортов.

— И вот это лежало у меня всё это время? — удивлялка Полины наконец сломалась.

— Угу, — киваю я.

Я говорила, что у меня только парочка не лишних паспортов? Я соврала. У меня их, как оказалось, гораздо больше.

Полина смеряет мужа любящим взглядом.

— Где брала не подскажешь? — а голос сладкий — сладкий.

Интересно, чем Вадик там довёл Полину, что она принялась выяснять отношения на людях? Или это я просто вижу в людях всё самое поганое из-за своего развода? Тоже вариант.

— Подскажу, — вновь киваю я. — Потом. Сейчас мы пойдём до ближайшего ломбарда и сдадим эту цацку.

Демонстрирую камень на порванной цепочке и хватаю первый попавшийся паспорт.

— Где ближайший ломбард? — встав, интересуюсь я.

Меня пошатывает пуще прежнего.

Девки, все трое, смеряю меня скептическими взглядами.

— А дойдёшь? — вопросом на вопрос выражает всеобщую мысль Настя.

— А тебе зачем? — подозрительно спрашивает Полина одновременно с Настей. — То есть, прямо сейчас тебе зачем?

Анжелика, быстрее всех сложив два плюс два с поправкой на ветер, идёт в коридор обуваться. Вот за что люблю Водолеев, так это за то, что у них, то есть у нас, мозг работает в автономном режиме, иногда даже отдельно от тела и сознания. Не спрашивайте меня, как такое вообще возможно, я честно не знаю, но подозреваю, что именно так и есть.

Раскачиваю камушком на цепочке и пожимаю плечами:

— Глупые вопросы задаёте, дамы. Ей, — кивок на Анжелику, — мелкую одевать-обувать надо?

Полина с Настей подумали секунды две и утвердительно кивнули.

— Так вот, — довольно скалюсь, и раскачиваю камушек ещё энергичнее, — это — сапфир.

— А если нет? — резонно спрашивает Настя. — Очень уж он большой.

Подхожу к окну, прикладываю камень гранью к стеклу и провожу им сверху вниз. На стекле появляется красноречивая царапина.

— Девятка по Маосу, дамы, — моей довольной рожей можно комнату освещать.

— С тебя новое стекло, — подвела итог этому бессмысленному спору Полина, и мы, наконец, идём продавать сапфир размером с мой большой палец.

По дороге в ломбард мы зашли в этакую лавочку сувениров, где мной были присмотрены две висюльки-подвески из гематита и обсидиана. Это на случай, если кто-то за окном приёмки будет тупить и сделает жалкую попытку не признать в сапфире сапфир. Кусок стекла мы нашли по дороге.

Как после оказалось, правильно сделали, что в лавку зашли. Оценщица, девчушка лет восемнадцати, непонятно как оказавшаяся на этом месте, с ходу обозвала мой камень стеклом.

— Деточка, — тут же понесло меня, — милая деточка, скажи тёте, а ты про камушки что знаешь?

— Алмазики, — девочка столь явно нарывалась на лекцию, что меня начало уже потряхивать. — А это не алмазик. Оно синие.

— Берут же дур, — откомментировала себе под нос Полина.

Ну да, есть один синий алмаз, точнее бриллиант, Хоуп называется.

Девки прыснули, я же продолжила ломать трагикомедию:

— Деточка, вот смотри сюда, тётя тебе математическую задачку для первого класса покажет. Вот это точно стёклышко, а вот это обсидиан и гематит. Твёрдость у обоих камней, хотя обсидиан не совсем камень, пять — пять с половиной по Маосу. У сапфира же твёрдость девять по Маосу. Девять больше пяти?