К далекому синему морю

Круг сужался. Морхольд прижался к стене, водя табуретом из стороны в сторону. Хорошо, что у них нет огнестрельного оружия. И плохо, потому что его вертикалку никто и не думал подбирать. А раз так, то что? А то, что он нужен им живым. И хуже тут ничего не придумаешь.

Когда сверху скрипнуло, Морхольд успел отпрыгнуть в сторону и даже ударить. Подросток попал под удар, гулко хрустнуло, и он замер, даже не вскрикнув. Но и все. Потому что выпад Милены Морхольд пропустил. И в какой-то там раз за последние недели сперва перед глазами расцвел, переливаясь всеми оттенками красного, красивый алый бутон, а потом… Потом пришла чернота.

* * *

Холод. Холод продирал насквозь, грызя ледяными иголками мириадов зубов, умещающихся в его пасти. Морхольд очнулся, захрипев и выгнувшись. Холод забрался в каждую частичку его тела, обосновался и не хотел уходить. Он заморгал, стараясь понять люто ноющей головой – что вокруг? Где он? Почему так штормит?

Ответы пришли сами собой. Вокруг снова крутился снег, сквозь еле заметные тучи пробивались звезды, и, значит, он точно не в водонапорке. А раз звезды движутся, чуть покачиваясь, так его просто куда-то и на чем-то несут. Вот и все. Хреновые дела, короче.

– Очнулся? – Милена оказалась рядом, шла, чуть скрипя снегом.

Морхольд не ответил, вслушиваясь. Где-то сбоку, явно вырываясь, скрипела и злилась Жуть.

– Сколько своих ты потеряла? – поинтересовался он, стуча зубами. – А?

Она ударила его. Той самой дубинкой, отправившей в нокаут. Только не по голове. И хорошо, что не по яйцам. В живот. Наотмашь. Морхольд стиснул зубы, еле-еле сдерживая крик, ожидая еще одного удара.

– Двоих. – Милена замахнулась, но решила пожалеть. – Одного убил ты, второго… вторую твоя тварь. И теперь она жива только потому, что мне хочется сжечь ее живьем.

– Эвон как, – протянул Морхольд, – да, глупо было орать своим дебилам про брать живой. Ну, за что боролась, на то и напоролась.

– Хочешь еще?

– Да нет, что ты, я так… – зубы стучали без остановки. – Меня тоже сожжешь? Ну, хоть согреюсь.

– Шутник, – она улыбнулась, страшноватой улыбкой, которую так и тянуло назвать смертельной. – Думаешь, разозлюсь и прибью тебя раньше?

– Ни в коем случае… А вот спроси, как мне хочется умереть, быстро или чтобы помучиться?

– У тебя с головой не в порядке.

– У меня с головой все в порядке, – Морхольд попробовал говорить медленнее, получалось плохо, озноб захватывал сильнее. – Не смог отказать себе процитировать классическую фразу. А ты не дала.

– Ты еще лучше, чем мы думали, – протянула девушка. – И как ты хочешь умереть: быстро или помучиться?

– Желательно помучиться, – Морхольд дрожал все сильнее. – Спасибо тебе говорю. А почему я лучше?

– Лют видел, как ты падал с небесного корабля. Ты выжил, не разбился. Ушел в буран от охотников. Не дал мне убить тебя, ни разу.

– А ты пыталась? – Изобразить удивление получилось хорошо. Прилетевший удар это подтвердил очень серьезно.

– Твою-то мать… – Морхольда вывернуло. Он закашлялся, чуть не захлебнувшись. – Ну ты и …!

– Я еще та, – девушка кивнула, совершенно довольная собой, – а про свою мать ничего хорошего не скажу. Иначе меня здесь бы не было. Да, забыла сказать, мы с ребятами очень верим в разные приятные вещи. Например, в то, что если съесть сердце, вырезанное у живого врага, у сильного врага, вся его сила перейдет к нам.

– Экая, однако, честь-то.

– Закрой рот. Тебе повезло, что Мрак и Глот еще не вернулись.

– Кто? Какие у вас детские напыщенные имена-то…

Девушка скрипнула зубами. Но не ударила.

– Глота ты видел. Наш волк. И его охотник. Они на всякий случай искали твой след. В других местах. Мои братья, что несут тебя и скоро получат свою долю твоих внутренностей, вернулись раньше. Как только увидели дым из трубы.

Она замолчала. Да и Морхольд тоже. Ему очень хотелось, чтобы его тащили как можно дольше. Хрен с ним, с холодом. Потерпит. Лишь бы появилась возможность побороться, лишь бы она появилась. В чудо и уж тем более в воздушную кавалерию, всегда приходящую на помощь хорошим парням, не верилось. Во-первых, чудес ему не встречалось. Каждое чудо оказывалось хорошо спланированным. А во-вторых, воздушная кавалерия всегда помогала только хорошим парням с Оклахомщины. Или, на худой конец, с Аризонщины. А он вовсе даже из Самарской области.

По сторонам, подсвеченные изнутри огнями, появились черепа, посаженные на шесты. Где человеческие, где волчьи. Но почему-то в основном лошадиные.

– Эй, красавица?

– Что?

– Вы всех лошадок пожрали в округе или как?

Милена посмотрела на него, глянула вокруг.

– Здесь был конезавод. Из-за него поселок и погиб. Сразу после ударов, как только люди поняли, что в степях не так и много радиации, сюда потянулись отряды со всех ближайших хуторов. И местные погибли, защищая свою собственность. И поселок стал мертвым. А потом появились мы, кланы Детей Зимы. И уже год ни один сталкер ни за что не двинет в эту сторону. Кроме одиночек, не знающих ничего о местных. А твои друзья, как думаешь, те, что везли тебя недавно, знали об этом?