К грядущему триумфу

Однако орудийный расчет Уиллима Русила был еще лучше. Они сделали едва ли вдвое меньше выстрелов и пять раз попали в цель. «Флит уинг» понес шесть потерь, ни одна из которых не была смертельной; у «Серпента» было семь убитых и восемь раненых, и в него дважды попали ниже ватерлинии. Его насосы легко справлялись с притоком… до тех пор, пока шесть минут назад один из снарядов Русила не приземлился с причудливым извращением прямо на его передний насос.

При том, что работал только задний насос, вода набиралась медленно, но неумолимо. Бриг также потерял половину мощности насосов, выделенной для его пожарных команд, и, хотя пожар в кабельном ярусе был локализован, он не был потушен. Он продолжал тлеть, и еще один снаряд разорвался в каюте Макласки, вызвав второй пожар. Этот был быстро подавлен, но доларский шкипер чувствовал растущее отчаяние своих людей. Они попали в «чарисийку» несколько раз — он знал, что попали, — но внешних свидетельств этого не было, и эта проклятая поворотная пушка продолжала сверкать и греметь с точностью метронома.

— Бейте их, ребята! — услышал он свой крик. — Бей ублюдков!

Удар по такелажу, — с горечью подумал он. — Это то, что нам нужно — одно попадание по оснастке этого ублюдка!

Это была единственная слабость парусов шхуны как военного корабля; она была более уязвима, чем корабли с квадратными парусами, к повреждениям в воздухе. Если бы они только могли сбить мачту или хотя бы отстрелить фок-брам-стеньгу! Все, что угодно, лишь бы замедлить чарисийку, дать «Серпенту» шанс вырваться. Это должно было быть действительно разрушительное попадание, чтобы дать бригу хоть какую-то надежду прорваться с подветренной стороны в зону досягаемости карронад, но в данный момент он был бы более чем готов просто бежать.

Меня не волнует, насколько точны эти ублюдки, мы могли бы взять их, если бы они не стреляли снарядами, пока мы стреляем ядрами! Кому когда-нибудь приходило в голову снаряжать такое маленькое орудие снарядами? И как они умудрились запихнуть в них так чертовски много пороха? Почему Шан-вей может делать такие вещи, а мы не можем? На чьей стороне на самом деле архангелы?!

Что-то дрогнуло внутри него от богохульства его собственного вопроса, но это не лишило его смысла. Долар был тем, кто сражался за Бога и Лэнгхорна, так почему же это было так…

* * *

— Огонь!

Уиллим Русил дернул за спусковой шнур, казалось, в тысячный раз. 14-фунтовое орудие взревело, поднялся дым… и КЕВ «Серпент» распался на огромный шар огня, дыма и летящих осколков, когда 4,5-дюймовый снаряд попал прямо в его пороховой погреб и взорвался.

III

Лейк-Сити и лагерь Мартина Тейсина, Трейтаун, провинция Тарика, республика Сиддармарк

— Похоже, все готово, — заметил капитан конницы Мединг Хводжан, барон Уинд-Сонг. Его дыхание поднималось облачком пара, когда он смотрел в подзорную трубу, установленную на треноге, на грозные линии заснеженных укреплений. Они тянулись так далеко, насколько он мог видеть даже в подзорную трубу, и он выпрямился и повернулся к высокому — очень высокому для харчонгца — офицеру за его правым плечом. — Когда вам покажется удобнее, повелитель пехоты Жингбо.

— Да, мой лорд! — повелитель пехоты у его плеча поклонился и коснулся груди в приветствии, затем резко щелкнул пальцами. Помощник, в свою очередь, поклонился и поднял сигнальный флаг, который лежал наготове у его ног. Он поднял его и описал энергичный круг высоко над головой, достаточно резко, чтобы флаг с ласточкиным хвостом громко хлопнул на ветру.

Несколько мгновений ничего не происходило. А затем, далеко позади наблюдательного пункта Уинд-Сонга, прогремел гром, похожий на барабан самого Чихиро. Сорок тяжелых угловых орудий, произведенных на неуклонно растущих сталелитейных заводах Церкви Ожидания Господнего, выпустили свои снаряды над головой. Они спустились с небес, вопя от гнева, и обрушились на укрепления ураганным извержением огня, дыма, летящего снега и измельченной грязи. Этот поток опустошения обрушивался вниз, оглушая слух, в течение пяти минут. Потом десять. Пятнадцать. Двадцать.

Устрашающая, ужасающая демонстрация полного разрушения продолжалась целых тридцать минут. Затем это закончилось, если и не с резкостью ножа, то достаточно резко, и Уинд-Сонг протянул руку и выдернул из своих ушей затычки из хлопчатого шелка.

— Впечатляет, Шиго, — сказал он повелителю пехоты, и Шиго Жингбо позволил себе несколько более широкую улыбку, опасно близкую к ухмылке, чем харчонгский этикет одобрил бы для прилично воспитанного дворянина.