К.И.Р. 3 (СИ)

Спустя еще пять минут томного ожидания в кабинете инсталлера, проведенных в полной тишине, которую нарушало лишь жужжание охлаждающих технику вентиляторов, Кремень вдруг подскочил со своего места и ринулся к прибору, стоящему в углу.

— Нет, нет! Этого не может быть! Это, блин, просто невозможно…

— Чего там? — оживился Вобан.

— Сейчас…сейчас… О, черт!

— Ну!

— Кир — идефикс!

— Это как? — опешил Вобан. — Он же, как ты говорил, не человек вовсе. Он же дроид с разумом человека…

— Скорее дроид с искусственным интеллектом, который симулирует разум человека и считает себя человеком.

— Да какая разница? Как он стал идефиксом? Насколько помню, это когда идиоты себе ставят дерьмовые имланты, они начинают сбоить, греться и поджаривают мозг…

— Все так, все так… — забормотал Кремень.

— Ну? у Кира ведь вообще тела нет. Как он…

— Его разум не принимает новое тело. Уровень синхронизации около 25%.

— Это чего значит? — встрял Хан. — Как понимаю, синхронизация влияет на возможность управлять имплантами. Если тут такой низкий показатель, значит, Кир своим телом управлять не может. Разве нет?

— Ну…не совсем так. Может, но не в полной мере.

— Это как?

Кремень тяжело вздохнул.

— Ну, двигается рывками, руки-ноги его не слушаются, конечности реагируют на команды с задержкой…много еще чего.

— Так как он ушел? Почему?

— У дроида, в которого мы Кира и «перенесли», вместо мозга не набор плат и процессоров. Это новая технология. Не буду вдаваться в подробности, скажу проще: это синтетический, выращенный в лаборатории сосуд, в который можно поместить разум человека.

— И? Он может греться?

— По идее нет, но…похоже, он, как и обычный человеческий мозг, подвержен перегрузкам.

— Твою же мать… — вздохнул Хан. — Сколько у Кира времени есть?

— Не знаю, не знаю, — сокрушенно покачал головой Кремень, — у идефиксов-людей приступ бывает до пары часов. Чаще сгорают уже на 10–20 минуте….

— Если мы его найдем и вернем, ты сможешь с ним что-то сделать?

— Попытаюсь…

— Это не ответ!

— Другого нет! — вспылил Кремень. — Я ведь говорил, что с этой технологией знаком только в теории. Удалось перенести сознание Кира — это уже немалый успех!

— Этого мало!

— Знаю, но что я могу сделать? Найдете его, притащите сюда, и уже на месте будем смотреть, что можно сделать…

— Найдете, — хмыкнул Вобан, — где нам его искать?

— Не знаю… Подумайте, куда бы он пошел? Чего он хотел? Вобан, вспомни последние часы, до того как он…как его…

— Ну что вспоминать? Мы искали Лай, потом дрались с Токаем.

— Он захочет убить Токая! Отомстить за Лай! — выпалил Хан.

— Охренительно, — хмыкнул Вобан, — нам что, к Токаю завалиться? Охранять его?

— А ты знаешь, где Токай живет?

— Нет. Да даже если бы и знал — не факт, что он дома. Ему тоже здорово досталось. Наверняка в какой-то берлоге отлеживается…

— Хватит трындеть! — рявкнул Кремень. — Думайте давайте, как можно найти Кира!

— Да думаем мы, думаем! — проворчал Вобан.

Хотя на самом деле пока ничего толкового в голову ему не приходило…

* * *

Легкость, абсолютная пустота, свобода и некое подобие эйфории захватили Кира. Все его планы, дела, проблемы и цели отошли на задний план, стали казаться такими мелкими, такими невзрачными. Война в родном мире, смерть близких, желание найти остальных курсантов, вместе вернуться назад, дать бой захватчикам, поставившим целью уничтожение Земли и Эдема, стали лишь тенью, Кир ощущал все это словно сторонний наблюдатель — равнодушно и отрешенно. Все это было лишь неотвратимой линией судьбы, звеном в цепи событий, данность бытия.

Внезапный покой и тишина были нарушены. Его словно бы потянуло назад, он начал падать, а затем на него навалилась тяжесть.

Тяжесть его собственно тела, бремя плоти. Вместе с ней вернулась и боль, страдания, захватившие его, захлестнувшие.

Он не хотел возвращаться, не хотел быть тут, и кто-то свыше услышал его мольбы — он вновь куда-то полетел, словно жвачка тянулся куда-то, в какое-то темное и тихое место, куда начал «перетекать». Будто бы Кир был не человеком, не сущностью, а какой-то аморфной массой, способной принимать любую форму, растягиваться и растекаться как угодно.

Тяжесть плоти вновь отпустила его, вместе с плотью осталась боль, но все же не было прежней легкости, той, что он испытывал совсем недавно. Не было чувства свободы и безмятежности.

Сейчас он был словно бы заперт в какой-то комнате, и стены этой комнаты медленно расширялись.

Появлялись двери, окна, коридоры.

Медленно, но уверенно он сам обрастал «телом» — начал ощущать, осязать, обонять. Тело возвратилось к нему.

Он приготовился к тому, что и боль вернется, но…ее не было.

Его тело вновь было с ним, но это не была плоть, не была та тяжесть, которой он ожидал, к которой привык.

Что-то не так. Что-то случилось…

Он мертв? Или он жив?

Кто бы ему ответил…

Проблемы и переживания вновь накинулись на него. Он испытывал злость, ярость, разочарование. Кир вспомнил весь спектр эмоций, который охватил его, когда он дрался с Токаем — тем уродом, что убил Лай.

Одними воспоминания дело не закончилось — все эти эмоции вновь захлестнули его.