К истокам Руси. Народ и язык

Клад в приокском селе с древним названием Вышгород содержал наряду с железными сельскохозяйственными орудиями также писала для письма[441]. Эти писала, или стили, применялись для нанесения самых разных, в основном бытовых, надписей. Очевидно, перед нами то, что относят к дорукописной продукции[442], но только такая письменность Рязанской земли единственно дошла до нас, знаменуя собой и грамотность, и городскую культуру[443], и – со всей скудостью – состояние живого местного языка, не будучи произведением переводной литературы. Рязанские граффити датируются в основном ХI – ХIII веками[444], но есть, возможно, и более древние, как на пряслице, найденном рязанским археологом В.И. Зубковым в 1958 году: ПРЯСЛНЬ ПАРАСИН «пряслень Парасин»[445], XI – начало XII в. Любопытно как свидетельство женской грамотности. Само собой, это предполагает, кроме грамотности владельцев, городского населения (в противном случае надпись просто теряет смысл), также грамотность производителей, ремесленников. В литературе уже набралось некоторое количество свидетельств этой грамотности – надписи «княжее есть», «Молодило», даже фразы: «Новое вино Добрило послал князю Богунка» (тоже XI – XII вв.), причем делается любопытная констатация, что эта – домонгольская – грамотность населения Рязани превосходит грамотность позднейшую[446]. Надписи фиксируют личные имена людей: «Орина» – медальон, найденный в Старой РязаниТихомиров М.Н. Древнерусские города. Изд. 2-е. М., 1956, с. 427.[447]

, «Макосимове», надпись на литейной формочке в Серенске[448], в последнем случае притяжательная форма «Максимов» (sc. lie. «льячек»?) с любопытной огласовкой конца слова им. п. ед. ч. м. р., обычно наблюдаемой на новгородском северо-западе. Остается добавить, что однотипные пряслица (распространенный предмет для нанесения надписей) «бытуют в Рязанской области и до настоящего времени»[449].

Город Рязань впервые упомянут (именно упомянут, а не основан) в 1096 г., на добрых полвека раньше Москвы. Это полувековое опережение мы еще сможем вспомнить потом, когда зададимся вопросом, кем или на чьей почве была основана Москва. Когда речь идет об основании города, все охотно начинают припоминать этимологию его названия, – историки, археологи, возможно, охотнее других. Так и на этот раз. Если не считать откровенно любительского сближения названия Рязань с диал. ряса «топкое место», которое элементарно сюда не подходит прежде всего потому, что Рязань (и Старая, и новая, Переяславль Рязанский) закладывалась на правом, горном берегу Оки, популярно и пользуется широкой известностью толкование от мордовского Эрзянь «эрзяньский», «эрзя» – «мордовский»[450], но и оно сомнительно как в формальном отношении[451], так и в реальном, в общем придумано ad hoc. Начинать надо с уточнения первоначальной формы названия, а таковой – что замечательно! – была форма мужского рода: къ Резаню

[452]. Дальше все выстраивается в довольно логичный ряд: Резанъ – притяжательное прилагательное на -jb от личного имени собственного Резанъ, то есть «принадлежащий человеку по имени Резанъ». Мужской род древнейшей формы названия города понятен в виду согласования с городъ: двучлен Резань (городъ) – это «Резанов город» (отметим реальность личного имени Резанъ, известного с 1495 г.[453]). Сюда же, кстати, и фамилия Рязанов (е я

вне ударения в якающей среде, прямое же соотнесение с Рязанью[454] неточно). Впрочем, формы на -е– держались довольно долго, ср. резаньскои, 1496 г.[455]. На естественный вопрос, что представляет собой само это исходное личное имя Резанъ, ответ в общем ясен: краткая форма страдательного причастия, то есть «резаный», так назвать или прозвать могли младенца, «вырезанного (из чрева матери)»[456]. Внешне непрестижное, это имя-прозвище могли порой носить люди выдающиеся. Предположим, что таким был какой-то предводитель-вятич Резанъ, по которому недаром был назван *Резань городъ.

Сделать это нам позволяет ни больше, ни меньше как аналогия с Царьградъ, ибо наше царь, полное цесарь – от лат. сaesar, производное от caedo «резать», «рубить», откуда caesar буквально – «выпороток», «вырезанный из чрева матери» (знаменитый Гай Юлий Цезарь родился как раз таким, оперативным путем «кесарева сечения», прославив впоследствии свое прозвище). Наше этимологическое отвлечение может быть полезно еще и тем, что показывает: никакой «земли отрезанной» имя города Рязань скрывать не может[457].

Имеет смысл завершить сравнение двух городов (Рязань – Москва), поскольку, как кажется, мы, говоря и о Москве, законно остаемся в земле вятичей.