К истокам слова. Рассказы о науке этимологии

За пределами русского языка славянские и индоевропейские «родственники» глагола доитьобычно имеют значения ‘кормить грудью’ и ‘сосать’ (грудь) [135]. Слово дочь, родительный падеж дочери, имеет надёжные соответствия в целом ряде индоевропейских языков: литовск. dukte[дукт'e:], родительный падеж dukters[дуктярс], др. — индийск. duhita[духит'a:], др. — греч. thygater[тхюг'aте: р], готск. dauhtar[д'oхтар] и др.

Следовательно, выражение «в старину», употреблённое С. С. Наровчатовым, нужно понимать не в смысле 200–300 или даже 1000, а, по крайней мере, 5–6 тысяч лет тому назад. И переносить в эту древнюю эпоху современное нам значение русского слова доитьдля объяснения индоевропейского по своему происхождению слова едва ли целесообразно.

В той же самой статье мы находим и другой пример смешения разных хронологических эпох. Обратив внимание на то, что в латинском слове ursus['ypcyc] ‘медведь’, а также во французском ours[ypc], итальянском orso['opco], персидском arsa['aрса] и др. встречается сочетание rsС. С. Наровчатов высказывает предположение (которое, правда, он сам признаёт «слишком смелым») о том, что в древнеславянском языке «имя этого зверя звучало как-нибудь вроде ‘рос’». А отсюда уже — Рось‘медвежья река’ и ‘медвежье племя’ — рось. И далее автор статьи продолжает:

«А вдруг моя догадка не так уж произвольна, и окажется, что ‘медведями’ русских (?! — Ю. О.) называли когда-то не только добродушно-иронически, а и по начальному значению этого слова. Это ‘когда-то’ относится, правда, ко временам Аскольда и Дира, а может быть, и Божа, но догадка от такого обстоятельства не становится менее занимательной» (стр. 109) [136].

Здесь прежде всего бросается в глаза наличие все тех же хронологических «ножниц»: привлечение материала индоевропейских языков, отражающего доисторическую эпоху пяти- или шеститысячелетней давности — с одной стороны, ссылка на сравнительно позднюю историческую эпоху (Аскольд и Дир — киевские князья IX века н. э.), которая, кстати, автору представляется очень древней, — с другой.

Нужно заметить, что уже в праславянскую эпоху у славян существовало табуистическое название медведя — ‘медоед’. Никаких следов древнего индоевропейского имени этого зверя ни в одном славянском языке не сохранилось. Поскольку его следов нет и в наиболее близких к славянским балтийских языках, нужно думать, что это древнее название медведя было утрачено нашими предками ещё до выделения славянских языков в самостоятельную группу. Таким образом, предположение о том, что во времена Аскольда и Дира «русских» называли «медведями», повисает в воздухе.

Наконец, необходимо отметить фонетическую несостоятельность изложенного этимологического «мифа». Приведённые французское и итальянское названия медведя совершенно излишни, ибо они исторически восходят к латинскому ursus. Звук sв персидском слове arsa — результат позднейшего изменения из s [ш]. Греческое слово arktos['aрктос] ‘медведь, медведица’ (кстати, отсюда берёт начало наше слово Арктика) и другие индоевропейские соответствия говорят о том, что никакого исконного сочетания — rs- у индоевропейского названия медведя не было. И уж совсем произвольной является вставка буквы о, по существу, в латинское или персидское сочетание — rs- (ursus, arsa)для того, чтобы образовать «древнеславянское слово» рос.

Что такое расшива?

А теперь остановимся вкратце на примере с этимологией слова расшива — слова, которое мы можем встретить у Н. А. Некрасова, М. Горького и у других русских писателей. Возьмите хотя бы строку из некрасовского стихотворения «На Волге»:

Расшива движется рекой.

Н. А. Некрасов.

Расшивы — это большие парусные суда на Волге, вытесненные позднее пароходами. Этимологически слово расшивасвязано с глаголом шить, расшить, расшивать.Против этой этимологической связи высказался известный славист академик Н. С. Державин. По мнению Н. С. Державина, связь слова расшивас глаголом шитьпредставляет собой результат народноэтимологического переосмысления, а на самом деле расшива — это заимствование из немецкого Reiseschiff[р'aйзешиф] ‘судно для путешествий’ [137].

Однако перед нами, по-видимому, не более чем этимологический «миф» о заимствовании. Во-первых, расшива — это типичное грузовое судно, а не ‘судно для путешествий’. Во-вторых, исконность этого слова подтверждается надёжными этимологическими связями в самом русском языке.