К истокам

– Не говори так. Может, он действительно слегка перестарался, и тебе стоит дать ему ещё один шанс, а не обрывать все связи с семьёй вот так, раз и навсегда. Поговори с ним. Я тебя прошу.

Алек покачал головой:

– Нет.

– И в то же время ты не хочешь рассказать, что между вами произошло. Почему? Что такого ужасного он мог сотворить, чтобы ты уехал из места, где мог быть собой? – Кирилл крепко держал брата за плечо, словно боясь, что тот встанет и уйдёт, как это не раз происходило раньше.

– Я же сказал, там как в тюрьме. Я не могу там жить. Не могу свободно дышать. Лучше остаться здесь, чем вернуться обратно.

– Знаешь, многие городские жители не поняли бы тебя. Для них город – это бетонная клетка, а наша деревня показалась бы им раем земным, – брат безрадостно усмехнулся, – как же, жизнь на лоне природы в соответствии с её мудрыми законами, естественная среда обитания, экологичность, свежий воздух и всё такое. Ты даже не представляешь, сколько народу мечтало бы поменяться с тобой местами.

– Ты неплохо изучил их за это время… – Алек устало потёр глаза.

– Просто я слышу похожие слова от каждого второго. Когда они узнают, где я рос, то начинают представлять всю эту ерунду. Они думают, мы до сих пор блюдём древние традиции и добываем себе пропитание в тайге. И что у нас якобы незамутнённые души в противовес им, горожанам.

– А как ты сам приспособился к городу?

– Я – другое дело. Я не такой, как ты. Мне было легко. А вот тебе здесь нельзя оставаться. Этот город тебя рано или поздно сломает. Через год я вернусь обратно, и ты останешься один. Ты это осознаёшь?

– Да. Но этот год не пройдёт впустую, – голос Алека звучал глухо, но решительно.

– Посмотрим. Я знаю, насколько ты упрям, и почти уверен, что ты действительно сможешь приспособиться, но стоит ли оно этого? Этот город… Все эти люди, которые любой ценой стараются выжить… Знаешь, я ведь немало повидал за эти годы. Здесь всё… искажено. Перевёрнуто с ног на голову. Внешне всё кажется таким строгим и упорядоченным – прямые улицы, здания, выстроившиеся по линейке, подстриженные деревья и кусты, у всего есть расписание, включая вывоз мусора, везде царит порядок. Но стоит заглянуть за этот фасад – и ты оказываешься в мире хаоса. Среди грязи, беспросветного отчаяния, злобы, боли, ненависти. Вряд ли ты поймёшь меня сейчас, но, когда обживёшься, станешь частью этого мира. И я не хочу, чтобы с тобой произошло такое. Не хочу, чтобы ты сталкивался с его изнанкой. Я понимаю, что ты достаточно взрослый, но не могу не попытаться уберечь тебя от той тьмы, которая царит за пределами ярко освещённых проспектов. Пожалуйста, Алек, прислушайся к моим словам, пока не поздно.

– Я сказал – всё будет в порядке, – Алек встал и направился в свою комнату.

– Хорошо. Закончим на этом. Но знай, будет трудно. Чертовски трудно. Тебе придётся научиться приглушать свои чувства, – крикнул ему вдогонку Кирилл.

И он научился. Не сразу, но у него получилось. Музыка помогала не фокусироваться на окружающей какофонии, тёмные очки позволяли не пугаться внезапных вспышек света. Ещё одной отдушиной стал бег. Он нашёл парк на самой окраине, который постепенно переходил в настоящий лес, тянувшийся на десятки километров. Алек приезжал туда на выходные и проводил их, изучая лесные тропки. Это помогало сбросить напряжение, накопившееся за неделю, давало возможность хотя бы на короткое время слегка ослабить контроль над Охотником, который с первой минуты пребывания в городе стремился только к одному – как можно скорее покинуть его.